Советская политика белорусизации в БССР, старт которой был дан решениями Х съезда РКП(б) в 1921 г., принятыми по инициативе И.В. Сталина, была призвана решить сразу несколько стратегических задач большевиков. Прежде всего, данная политика должна была утвердить взгляд на белорусов не как на ветвь триединого русского народа в составе великорусов, белорусов и малорусов, что было частью официальной идеологии Российской империи до 1917 г., а как на отдельный восточнославянский народ с собственной культурой и языком. Помимо этого, руководство партии большевиков очень рассчитывало использовать политику белорусизации в БССР как инструмент активизации белорусского национального движения в соседней Польше (Борисёнок 2013)[1], которая по итогам Рижского мирного договора, подписанного в марте 1921 г., добилась включения в свой состав огромных территорий Западной Белоруссии, подавляющее большинство населения которых составляли этнические белорусы, подвергавшиеся политике агрессивной полонизации.
Однако по мере развития советской политики белорусизации её инициаторы в лице высшего партийно-политического руководства БССР и СССР столкнулись с неожиданной для них проблемой явной радикализации данной политики и энергичной попыткой некоторых лидеров политики белорусизации выйти из-под партийного контроля, навязав собственное понимание и собственный формат реализации данного курса.
Ярким и весьма красноречивым примером этого стала Академическая конференция по вопросу белорусского правописания и азбуки, с большим размахом проведенная в Минске в ноябре 1926 года по инициативе Института белорусской культуры и его руководителя В.М. Игнатовского, являвшегося одним из ключевых идеологов и организаторов политики советской белорусизации.
В частности, в ходе работы данной конференции рельефно проявились стремления ряда профессиональных белорусских учёных-филологов и литераторов максимально отдалить создаваемый в то время белорусский литературный язык от русского литературного языка и поставить под сомнение сам факт восточнославянского этноязыкового единства. Подобные попытки встретили непонимание и критику со стороны ряда авторитетных зарубежных учёных-славистов, принявших участие в этой конференции.
Так, в своём выступлении на конференции известный немецкий учёный-славист и лексикограф, уроженец Российской империи М. Фасмер, реагируя на некоторые выступления своих белорусских коллег-филологов, счёл целесообразным прямо заявить о том, что «необходимо признать единство восточнославянской группы языков. Действительно, белорусский язык имеет много общего с русским и украинским языками…Совсем не имеет значения то, как называть данную группу языков – русской либо восточнославянской. Например, полногласие (город) является одной из старейших восточнославянских особенностей…Что касается совпадений белорусского языка с польским языком, то я бы не стал придавать этому большого значения, – подчёркивал в своём докладе М. Фасмер. – То, что совпадает с польским языком, имеет очень позднее происхождение, но этого не было отмечено в докладе профессора Бузука… В целом же мне кажется, что в своём докладе профессор Бузук не очень выразительно проводит границу между старыми и более поздними языковыми явлениями» (НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3045. Материалы академической конференции по вопросам белорусского правописания при Институте белорусской культуры. Л. 128.)[2]. Таким образом, стремление профессиональных учёных-белорусизаторов максимально отдалить белорусский язык от русского литературного языка не встречало понимания у многих авторитетных зарубежных учёных-славистов, включая известного немецкого филолога-слависта М. Фасмера.
Судя по всему, сверхкреативная атмосфера академической конференции по вопросу белорусского правописания и азбуки, созданная стараниями профессионального белорусизатора В.М. Игнатовского, разогрела участников сего научного форума до такой степени, что они стали всерьёз ставить вопрос о переводе белорусской письменности на латиницу. Один из ведущих идеологов советской белорусизации товарищ В.М. Игнатовский, являвшийся главным организатором конференции, в своём обращении к президиуму конференции горячо призвал к переводу белорусской письменности на латинскую графику.
«Мы считаем, – авторитетно заявил товарищ Игнатовский в своём обращении к президиуму конференции, – что в течение ближайших лет, посредством начальной школы и при помощи периодической печати, при помощи книг и газет, а также с помощью других хорошо обдуманных методов, должна быть введена латиница, которая сейчас используется в Западной Белоруссии (с небольшими исправлениями в случае необходимости). Параллельно с этим остаётся и гражданка, но только до тех пор, пока это будет необходимо для проведения данной реформы» (НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3046. Выступление председателя Института белорусской культуры В.М. Игнатовского на академической конференции по вопросу белорусского правописания и азбуки. Л. 1)[3]. Пламенный белорусизатор товарищ Игнатовский, таким образом, оказался ещё и не менее пламенным латинизатором, готовым безжалостно ломать через колено исконно белорусские культурно-исторические и церковные традиции; при этом он, судя по всему, уже имел тщательно подготовленную программу перехода на латинскую графику.
Демонстративно инициированное товарищем Игнатовским обращение за введение латиницы в белорусскую письменность поддержали сорок ведущих представителей белорусской гуманитарной интеллигенции, включая известного писателя М. Горецкого, самого В.М. Игнатовского, известного белорусского филолога профессора Бузука, о взглядах которого весьма критически отзывался М. Фасмер, а также классиков белорусской советской литературы Д. Жилуновича, К. Чёрного и Я. Колоса (НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3046. Выступление председателя Института белорусской культуры В.М. Игнатовского на академической конференции по вопросу белорусского правописания и азбуки. Л. 1)[4]. При этом осторожный Я. Колос на всякий случай оговорился, указав, что «принципиально я считаю латиницу необходимою, но данный вопрос пока не стал главной повесткой дня» (НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3046. Выступление председателя Института белорусской культуры В.М. Игнатовского на академической конференции по вопросу белорусского правописания и азбуки. Л. 1)[5].
Результаты работы конференции имели большой резонанс в научной и общественно-политической жизни БССР, но были оценены по-разному. Самую позитивную и даже духоподъёмную характеристику прошедшего научного форума предсказуемо дал её организатор и по совместительству один из ключевых идеологов советской белорусизации товарищ Игнатовский. По его мнению, главное значение прошедшей в ноябре 1926 г. конференции заключалось в том, что она выявила «существование белорусского языка как довольно тщательно разработанного литературного языка… Полностью уничтожена легенда о том, – с удовольствием писал Игнатовский, – что белорусский язык является языком мужицким, неким «наречием», что якобы никакого белорусского языка нет и что его якобы выдумали большевики. Эта легенда ещё со времён царизма занимала прочные позиции среди русифицированных интеллигентов и даже учёных» (Ігнатоускі 1926)[6].
Однако столь позитивная и жизнеутверждающая характеристика прошедшей в ноябре 1926 г. конференции на вполне соответствовала умонастроениям партийно-политического руководства БССР, которое усмотрело в ней целый ряд настораживающих тенденций. В докладе секретаря ЦК КП(б)Б А. Криницкого «Об итогах и выводах академической конференции по белорусскому правописанию и азбуке», направленном в ЦК ВКП(б) под грифом «совершенно секретно», наряду с позитивными характеристиками прошедшего мероприятия были высказаны и весьма критические оценки.
С одной стороны, секретарь ЦК КП(б)Б А. Криницкий подчёркивал, что прошедшая конференция «имела положительное значение и себя оправдала как со стороны политической, так и со стороны деловых итогов работы… Конференция в глазах подавляющей части делегатов ещё раз свидетельствовала о правильности и последовательности национальной политики, проводимой Коммунистической партией… Конференция содействовала ознакомлению прибывших заграничных учёных с хозяйственными и культурными достижениями БССР… Конференция содействовала усилению в глазах заграничных делегатов значения Минска как единственного культурного и политического центра всей Белоруссии…» (НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3044. Доклад секретаря ЦК КП(б)Б А. Криницкого «Об итогах и выводах академической конференции по белорусскому правописанию и азбуке. Л. 2)[7].
Однако при этом А. Криницкий обратил внимание товарищей из ЦК ВКП(б) на то, что конференция также выявила «националистические увлечения в некоторых кругах белорусской интеллигенции… о чём, в частности, говорят такие факты: а). декорирование залы заседаний конференции в исключительно национальных тонах; вынесение при украшении зала портрета Ленина, также отсутствие при открытии конференции флага СССР… в). Ошибочная постановка вопроса о латинице и подача соответствующего заявления в Президиум конференции (хотя оно и не было поставлено на обсуждение конференции). Эта постановка вопроса объективно отражала имеющиеся в части интеллигентских «верхов» тенденции к ориентации на «самастойнасць» и к ориентации на Запад» (НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3044. Доклад секретаря ЦК КП(б)Б А. Криницкого «Об итогах и выводах академической конференции по белорусскому правописанию и азбуке. Л. 2.)[8].
Озвученная одним из руководителей Советской Белоруссии озабоченность по поводу усиления националистических тенденций среди белорусской интеллигенции была со всей серьёзностью воспринята в союзном центре, тем более что международная обстановка, включая ситуацию на западных границах СССР, имела устойчивую тенденцию к ухудшению. Данный «сигнал с места» привёл к тому, что в конце 1920-х годов ситуацию в БССР на предмет «перегибов» в сфере проведения политики белорусизации изучала Центральная контрольная комиссия ЦК ВКП(б) во главе с В.П. Затонским, которая пришла к весьма неутешительным для профессиональных белорусизаторов выводам.
В результате с начала 1930-х годов интенсивность политики советской белорусизации была заметно снижена, хотя в целом её реализация продолжилась, а её наиболее радикальные представители либо подверглись репрессиям, либо были смещены со своих должностей.
ЛИТЕРАТУРА
Борисёнок Ю.А. На крутых поворотах белорусской истории. Москва: Родина Медиа. 2013.
Ігнатоускі У. Пасьля акадэмічнай канфэрэнцыі // Звезда. 1926. № 1(2511).
НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3044. Доклад секретаря ЦК КП(б)Б А. Криницкого «Об итогах и выводах академической конференции по белорусскому правописанию и азбуке.
НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3045. Материалы академической конференции по вопросам белорусского правописания при Институте белорусской культуры.
НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3046. Выступление председателя Института белорусской культуры В.М. Игнатовского на академической конференции по вопросу белорусского правописания и азбуки.
[1] Борисёнок Ю.А. На крутых поворотах белорусской истории. Москва: Родина Медиа. 2013.
[2] Национальный архив Республики Беларусь (НАРБ). Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3045. Материалы академической конференции по вопросам белорусского правописания при Институте белорусской культуры. Л. 128.
[3] НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3046. Выступление председателя Института белорусской культуры В.М. Игнатовского на академической конференции по вопросу белорусского правописания и азбуки. Л. 1.
[4] Там же.
[5] Там же.
[6] Ігнатоускі У. Пасьля акадэмічнай канфэрэнцыі // Звезда. 1926. № 1(2511).
[7] НАРБ. Ф. 4 п. Оп. 1. Д. 3044. Доклад секретаря ЦК КП(б)Б А. Криницкого «Об итогах и выводах академической конференции по белорусскому правописанию и азбуке. Л. 2.
[8] Там же.
