История белорусской государственности. В пяти томах. Том первый. Белорусская государственность от истоков до конца XVIII в.
Минск: «Беларуская навука», 2018.
«О сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух…», – написал А.С. Пушкин, отдавая поэтическую дань мощи и глубине человеческого познания. Гениальный русский поэт в очередной раз оказался провидцем, предсказав из далёкого XIX века появление в 2018 году первого тома «Истории белорусской государственности», охватившего колоссальный по протяжённости период «от истоков до конца XVIII века».
Сей монументальный труд, поистине OPUS MAGNUM, изданный в благородном тёмно-зелёном переплёте на великолепной мелованной бумаге, изначально обречён занять самые почётные места в книжных магазинах, библиотеках и в кабинетах учёных мужей и государственных деятелей. Вызывающая благоговейный трепет форма опуса трогательно гармонирует с его глубоко научным содержанием, которое уже с первых страниц не перестаёт восторгать читателя щедрыми россыпями воспетых Пушкиным «открытий чудных». Увенчанные почётными академическими титулами и званиями учёные мужи – авторы фундаментального труда – предусмотрительно готовят наивного читателя к правильному восприятию сонма совершённых ими эпохальных научных открытий заранее. «В современных геополитических условиях белорусам крайне необходим собственный взгляд на историю, который позволит противостоять навязыванию искажённых и чуждых представлений о нашем прошлом. Только таким образом, – проникновенно констатируют авторы OPUSa MAGNUM, – можно увидеть национальное и государственное наследие, сделать выводы на перспективу» (с. 5).
Развивая и конкретизируя данную мысль, творцы OPUSа провозглашают, что «краеугольный камень белорусской государственности – исторический путь, пройденный белорусским народом, истоки и формы белорусской государственности, о которой сказано в преамбуле нашей Конституции: «Мы, народ Республики Беларусь,… опираясь на многовековую историю развития белорусской государственности…, принимаем настоящую Конституцию». Именно этот конституционный посыл требует углубленного научного исследования и аргументированного обоснования исторической правомерности белорусской государственности» (с. 5). Вдохновившись сим конституционным посылом, учёные-историки немедленно приступают к своим многотрудным изысканиям и – о, чудо! – сразу восторгают читателя россыпью выдающихся научных открытий.
Прежде всего, создатели монументального фолианта решили внести свою посильную лепту в существенное обновление самого понятия «государственность», сделав это весомо, ярко и убедительно. «Мы рассматриваем государственность как внутреннюю потенциальную способность этнонационального сообщества и его элиты, обеспечивающую право и возможность длительного самостоятельного исторического существования и развития. Государство же – это конкретно-историческое воплощение потенциала государственности, совокупность государствообразующих факторов, – авторитетно провозглашает OPUS MAGNUM. – Национальная государственность – высшая точка политического, социально-экономического и культурного развития любого этноса» (с. 6). Сразу же после сей выдающейся по интеллектуальной глубине дефиниции её авторы на всякий случай поясняют непонятливым, что «новая трактовка дефиниции «государственность» – это значительное научное достижение отечественной исторической науки, которое имеет принципиально важное значение для дальнейшей разработки идеологии белорусской государственности учёными и специалистами-обществоведами» (с. 6).
Заоблачный полёт мысли, широта обобщений и поистине гегелевская аналитическая глубина авторов сей дефиниции завораживают. Более того, чрезмерно абстрактные рассуждения Гегеля о том, что «государство является осуществлением свободы, т.е. абсолютно конечной цели» и что «государство есть божественная идея как она существует на земле» получили долгожданное конкретно-историческое развитие в виде предложенной творцами OPUSа блестящей дефиниции. Её научный размах вызвал бы слёзы умиления у самого Гегеля… Историкам, юристам и прочим гуманитариям следует немедленно вооружиться этим новейшим достижением научной мысли. При этом многочисленным этносам, в силу разных причин не имеющим собственной «национальной государственности» остаётся лишь грустно и безутешно вздохнуть, ибо «высшей точки политического, социально-экономического и культурного развития» они, увы, не достигли… В этом вопросе создатели фундаментального труда вполне солидарны со стариком Гегелем, категорически утверждавшим, что «во всемирной истории может быть речь только о таких народах, которые образуют государство».
Следующим ярким примером «открытий чудных» является предложенная авторами периодизация истории белорусской государственности. Здесь могучий креативный потенциал и научная отвага творцов OPUSа раскрылись не менее убедительно. Итак, в длительном и «чрезвычайно сложном и противоречивом» (с. 4) процессе развития белорусской государственности OPUS MAGNUM выделяет три периода:
«1) догосударственный (100 тыс. лет до н.э. – первая половина IX в.);
2) исторических форм государственности (вторая половина IX – начало XX в.);
3) национальных форм государственности (начало XX – начало XXI в.)» (с. 6).
Подобная периодизация возникла в результате титанических академических трудов – «реализовать идею теоретического обоснования белорусской государственности, – уточняют авторы OPUSа, – позволила огромная научно-исследовательская работа» (с. 6). Впечатляет научная отвага авторов, мужественно начавших отсчёт формирования белорусской государственности со 100 тысяч лет до нашей эры, то есть с эпохи среднего палеолита, когда еще не сформировался Homo Sapiens и на европейском континенте бродили таинственные неандертальцы, и задолго до позднего палеолита, когда возник современный человек. Самый протяжённый «догосударственный период» белорусской государственности начинается и задолго до эпохи «неолитической революции», давшей толчок становлению производящих форм хозяйства. Итак, мелованные страницы зелёного фолианта авторитетно утверждают, что самые первые многообещающие побеги древней белорусской государственности зазеленели в центре Европы на десятки тысяч лет раньше формирования Homo Sapiens, его появления на территории современной Республики Беларусь и его последующего перехода к производящему хозяйству в эпоху «неолитической революции». Открытие воистину эпохальное и захватывающее дух! «Познание начинается с удивления», – заметил мудрый Аристотель.
Через пять страниц после столь блестящей периодизации истории белорусской государственности творцы OPUSа с подкупающей непосредственностью информируют читателей о том, что «первые поселения на территории Беларуси существовали ещё 26-24 тыс. лет тому назад. Примерами таких поселений являются Бердыж Чечерского и Юровичи Калинковичского районов Гомельской области» (с. 11). Скептики и крючкотворы могут, разумеется, поставить малодушный вопрос о том, можно ли вообще начинать отсчёт истории белорусской государственности со 100 тысяч лет до нашей эры, если первые человеческие поселения на территории современной Беларуси, как указывают сами авторы OPUSа, появились только 26-24 тысячи лет назад, то есть в эпоху позднего палеолита. При этом «активное заселение территории Беларуси начинается только после окончания ледникового периода (приблизительно 10 тысяч лет назад)». По данным известного белорусского археолога профессора Э.М. Загорульского, к концу каменного века на всей территории современной Беларуси обитало не более пяти тысяч человек. Узок был круг носителей древнебелорусской государственности в мрачную эпоху палеолита, туманна их этноязыковая принадлежность, но их дело не пропало!
Скептики и крючкотворы могут призвать себе в союзники и такого авторитетного представителя традиционной историографии как Н.И. Кареев, наивно полагавшего, что «только переход к земледелию прикреплял человека к месту, приводил народ к осёдлой жизни и к более сложным формам общественной жизни. Осёдлая земледельческая жизнь есть одно из самых важных условий культурного развития». Отнюдь – мелованные страницы зелёного фолианта уверенно опровергают безнадёжно устаревшие мысли старорежимного академика Кареева, категорично заявляя о том, что такая «сложная форма общественной жизни» как государственность вполне может начать формироваться задолго не только до перехода к земледелию и осёдлой жизни, но и до становления современного человека, то бишь Homo Sapiens. Из OPUSа следует, что государственность стала зарождаться уже 100 тысяч лет до н.э., хотя первые человеческие поселения, как указывают авторы труда, появились только 26 тысяч лет назад. Таким образом, более 70 тысяч лет государственность чудесным образом развивалась в пространстве, где отсутствовали представители рода человеческого. Неужели субъектами этого процесса были представители палеолитической флоры и фауны в лице мамонтов, шерстистых носорогов и северных оленей?
Критика предлагаемой авторами OPUSа периодизации истории белорусской государственности может быть высказана исключительно ограниченными скептиками, напрочь лишенными не только научной широты, но и эстетического чувства. В самом деле – данная схема впечатляюща, элегантна и безупречна с точки зрения пропорций, которые в эпоху античности считались главным мерилом прекрасного. Выверенность хронологических пропорций безукоризненна и достойна восхищения – первый, «догосударственный период», продолжался от 100 тысяч лет до нашей эры до первой половины IX века, то есть чуть более ста тысяч лет; второй период – «исторических форм государственности» – продолжался со второй половины IX до начала ХХ века, то есть чуть больше тысячи лет; наконец, третий период – «национальных форм государственности» – датируется началом ХХ – началом ХХI века, составляя около ста лет. Несложно заметить, что если второй период короче первого в сто раз, то третий период короче второго примерно в десять раз. Сии до блеска отточенные пропорции убедительно свидетельствуют о том, что авторами данной хронологии являются не только великие учёные, но и тонкие эстеты, в полной мере наделённые чувством прекрасного. Ars longa, vita brevis!
Следующее заслуживающее внимания «открытие чудное» – трактовка авторами OPUSа некоторых сюжетов многострадальной древнерусской истории. «Уже в IX веке сложились исторически важные для всех восточных славян территориально-политические объединения – Киевское, Новгородское и Полоцкое княжества, которые играли ведущую роль в государствообразующих процессах у восточных славян, – совершенно справедливо констатируют создатели фундаментального труда и увлекательно продолжают. – Княжество полочан послужило основой отдельной территориально-политической структуры – Полоцкой земли, государственное развитие которой проходило по тем же принципам, что и Киевской Руси. Полоцкая земля была равноправным партнёром последней в межгосударственных отношениях (торговля, колонизация и взимание дани с прибалтийских земель, династические браки и т.д.)» (с. 11).
Итак, авторы OPUSа, тщательно отделяя Полоцкое княжество от прочих древнерусских земель, утверждают, что Полоцкая земля находилась «в равноправных межгосударственных отношениях» с Киевской Русью и что государственное развитие Полоцкой земли «проходило по тем же принципам, что и Киевской Руси» (с. 11). Великие киевские князья Владимир, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах и Мстислав Великий не поверили бы своим ушам, услыхав подобное, и без труда могли бы привести яркие примеры из собственной жизни, доказывающие обратное. Это, впрочем, не столь важно – продвинутым белорусским историкам начала XXI века, вооружённым передовой научной методологией и правильным пониманием текущего момента, безусловно, виднее, что на самом деле представляли собой древнерусские земли в тёмное средневековье… В очередной раз творцы зелёного фолианта продемонстрировали заоблачный полёт мысли, широту умозаключений и, конечно же, присущий им неизменный креатив. Замшелые традиционалисты, упрямо считающие, что вплоть до начала феодальной раздробленности в XII в. полоцкая земля была составной частью Древнерусского государства, посрамлены. Творцы OPUSа MAGNUM лёгким росчерком пера повергли в пух и прах традиционную и, очевидно, безнадёжно устаревшую схему русской истории, приверженцы которой от киевского монаха Нестора, анонимного автора «Слова о полку Игореве», киевского архимандрита И. Гизеля до Соловьёва, Ключевского и академиков Б.А. Рыбакова и П.П. Толочко оказались, наконец, выведены на чистую воду!
«Когда полоцкие князья вторично отказали в повиновении великому князю, Мстислав жестоко расправился с ними. В 1130 г. он приказывает им… прибыть в Киев с семьями на суд, откуда они затем были сосланы в Константинополь, – пишет о «равноправных межгосударственных отношениях» полоцких князей с Киевом крупнейший специалист по истории Древней Руси видный украинский историк академик П.П. Толочко. – После этой акции… Мстислав отдал Полоцкое княжество сыну Изяславу, сидевшему до этого в Курске. Так было покончено с автономизмом кривичских князей…». О Киевской Руси Толочко пишет как об «одной стране», населённой «единой древнерусской народностью». По словам авторитетного украинского историка, «анализ летописных известий показывает, что на Русь как на единое целое смотрели князья, церковь, а также широкие народные массы… Вместе с идеей единства Русской земли в XII-XIII вв. росло и крепло национальное самосознание древнерусского народа. Оно было столь сильным и жизненным, что значительно пережило Древнерусское государство».
Другой авторитетный специалист по древнерусской истории, академик Б.А. Рыбаков, констатировал лишь «обособленность» Полоцкой земли, отмечая в то же время её схожесть с Новгородом, а также то, что «в 1132 г. Полоцк самостоятельно выбрал себе князя и одновременно с другими землями Руси обособился окончательно от власти Киева. Правда, в отличие от соседних княжеств Полоцкая земля сразу распалась на уделы; первым выделился в самостоятельное княжение Минск (Менеск)». С мнением Б.А. Рыбакова и П.П. Толочко солидарен и крупнейший белорусский историк и археолог профессор Э.М. Загорульский. По его авторитетному мнению, «Полоцкая земля никогда не выпадала из политической жизни Руси. Нет никаких оснований говорить о полной независимости Полоцкого княжества от Киева… Полоцкая земля рассматривалась современниками как органичная часть единой Родины…». Более того, как археолог и специалист по славянским древностям Загорульский констатирует: «Поразительно, но факт, что на огромных пространствах Руси, включая и её западные земли, мы видим одну – яркую и многоликую, но одну! – древнерусскую культуру». Делать после этого размашистый вывод о «равноправных межгосударственных отношениях» Полоцкого княжества с Киевской Русью, мягко говоря, проблематично, но авторов опуса мнение академиков Толочко и Рыбакова и профессора Загорульского ничуть не смутило. «Omnia mutantur», – говорили древние и, разумеется, были правы. Меняется решительно всё, включая исторические концепции, особенно если последние оказываются не в состоянии учесть текущие нюансы капризной политической конъюнктуры. «Errare humanum est!», – воскликнем вслед за древними – при всем уважении к классикам и корифеям прошлого, не сумевшим вписаться в политические хитросплетения начала XXI века…
В своей трактовке древнерусской истории создатели опуса следуют по «историографической тропе», протоптанной еще Митрофаном Довнар-Запольским, Всеволодом Игнатовским и демиургом новоукраинской историографии Михаилом Сергеевичем Грушевским, которые, впрочем, не рисковали столь глубоко погружаться в глухие палеолитические дебри. Кстати, хорошо знакомые с деятельностью М.С. Грушевского галицко-русские просветители еще в 1925 г. во львовской газете «Русский голос» посвятили Михаилу Сергеевичу следующие проникновенные строки: «М.С. Грушевский являлся учеником историка В.Б. Антоновича, поляка по происхождению, неутомимого врага русской державы… Кандидатура его (Грушевского – К.Ш.) на львовскую кафедру была принята Веной и поляками по рекомендации последнего… Он обязался при поступлении на австрийскую службу проводить в жизнь заранее выработанную в Вене сложную политическую программу, имевшую в виду втянуть не только правобережную, но и левобережную Малороссию в сферу влияния… придунайской монархии… Задачей миссии Грушевского во Львове явилась работа в трех направлениях: 1). Создать украинский литературный язык, возможно менее похожий на русский. 2). Переделать историю Малороссии так, чтобы она перестала быть частью истории русского народа. 3). Образовать ядро украинской интеллигенции с таким умонастроением, при котором она считала бы Россию «великою тюрьмою народов». Нужно отдать должное М.С. Грушевскому в том, что он принялся за выполнение принятых им на себя заданий с необычайным рвением и за 20 лет деятельности (1894-1914) достиг громадных результатов…». Отдавая дань многолетним научным изысканиям Михаила Сергеевича Грушевского, галицко-русские деятели резюмировали: «Вряд ли в исторической науке можно подыскать другой пример столь наглого и бессовестного извращения истории, какой представляют собою исторические труды М.С. Грушевского за львовский период его жизни…».
Отнюдь не все представители белорусского академического сообщества сумели в полной мере оценить всю научную ценность и эпохальное величие мыслей, высказанных на мелованных страницах зелёного фолианта. Увы – все новое и прогрессивное всегда отторгалось ретроградами и скептиками, вызывая у них когнитивный диссонанс. Один из авторитетных белорусских учёных оценил научные изыскания авторов OPUSа как «явный абсурд» и «глупость квазиисториков», которые «намекают на существование трёх независимых государств – Полоцкого (Белорусского), Новгородского (Русского) и Киевского (Украинского). Даже если признать равнозначность в политическом отношении Полоцка и Киева (хотя исторически это не соответствует истине), то отсюда ещё нисколько не следует белорусскость или протобелорусскость Полоцкого княжества, которое во всех источниках квалифицируется как Русь, Руссия, Русская земля…». Подобное отношение к идеям OPUSа MAGNUM со стороны значительной части белорусских историков – отнюдь не редкость. «Историческая наука, создававшаяся великими корифеями, имеет мощный фундамент. Однако в наше политизированное время делаются попытки подорвать его, – написал ещё в 2014 г. видный белорусский историк и археолог профессор Э.М. Загорульский. – Появилось немало работ, в которых искажаются сущность эпохи, место и роль отдельных княжеств в системе Киевской Руси, даётся неверная оценка некоторым событиям, восхваляется сепаратизм полоцких князей. Явно прослеживается тенденция дистанцировать Западную Русь от остальной Руси, замолчать вопрос об общих исторических корнях восточнославянских народов…». Профессор Загорульский сумел поставить точный диагноз содержанию OPUSа MAGNUM задолго до его счастливого появления на свет Божий…
Впрочем, творцов монументального фолианта это ничуть не смущает. Они подкупают искренним осознанием собственного академического величия и непреходящей научной значимости своего творения; им совершенно чужда ложная скромность. «Нынешним поколениям выпала честь создания национального Пантеона – Пантеона чести и славы белорусской нации, прежде всего путём публикации новых исторических работ, – торжественно вещают во введении авторы OPUSа. – Одной из них является данный фундаментальный труд» (с. 10). Итак, первый том «Истории белорусской государственности», по трогательному признанию его создателей, является частью воздвигаемого ныне Пантеона чести и славы белорусской нации. Сие духоподъёмное признание обнаруживает явные античные параллели, что прекрасно. «Exegi monumentum aere perennius…», – написал Гораций, обуреваемый похожими благородными эмоциями. Столь высокий накал страстей понятен и естественен, ибо, как заметил мудрый Гегель, «ничто великое в мире не совершалось без страсти».
Воистину так: вдохновившись конституционным посылом и вооружившись новейшей методологией, авторы OPUSа просветили мощным интеллектуальным лучом мрачный палеолит, безошибочно выявив в нём первые нежные ростки белорусской государственности уже за 100 тысяч лет до нашей эры. Отметим, что своими научными изысканиями белорусские историки существенно обогатили и преамбулу Конституции, скромно упоминающую лишь о «многовековой истории развития белорусской государственности». На самом же деле, как убедительно показано на страницах OPUSа, речь следует вести не о «многовековой», а о многотысячелетней истории белорусской государственности, начавшейся ещё 100 тысяч лет до нашей эры! (с. 6). Что это, как не научный подвиг, влекущий за собой необходимость внести в преамбулу Конституции соответствующие коррективы, отражающие последние достижения исторической науки, столь ярко представленные в первом томе «Истории белорусской государственности».
«Знакомство с представленным научным трудом будет полезным для учащихся и студентов, магистрантов и аспирантов, учителей и преподавателей, профессиональных учёных-историков, сотрудников отделов идеологии местных администраций, творческой интеллигенции, широкого круга читателей», (с. 10) – справедливо полагают творцы OPUSа. Очевидно, легче всего «открытия чудные», обильно заполнившие мелованные страницы зелёного фолианта, будут восприниматься именно представителями молодого поколения, не столь обременённого стремительно устаревающими традиционными представлениями о прошлом и не столь подверженного опасности впасть в глубокий когнитивный диссонанс. Если же дело дойдёт до архитектурного воплощения идеи создания Пантеона чести и славы белорусской нации, то ключевым композиционным элементом сего творения должен стать монументальный первый том «Истории белорусской государственности», раскрытый на шестой странице с приведённой там периодизацией, гордо начинающей отсчёт белорусской государственности со 100 тысяч лет до нашей эры.
О сколько нам открытий чудных
Готовит просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг…
