Негативное отношение к советскому этапу истории является важным компонентном политики памяти независимой Украины. Данная тенденция с разной интенсивностью проявлялась в периоды всех руководителей украинского государства и достигла наивысшего развития после событий 2013–2014 гг. Весной 2015 г. Верховная Рада Украины приняла Закон «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрете пропаганды их символики», получивший неофициальное название «закон о декоммунизации». В нормативном правовом акте детально объяснялось, какие именно символы, изображения, имена, памятные знаки, относящиеся к коммунистическому прошлому, должны быть изъяты и запрещены к употреблению в публичной сфере. По всей стране развернулась кампания «декоммунизации» символического пространства: при органах местной власти создавались комиссии, задачи которых заключались в тотальной ревизии топонимики и «зачистке» населенных пунктов от памятных знаков, напоминающих о коммунистическом режиме. Социологические опросы засвидетельствовали невысокий интерес к проблеме граждан, которые резонно считали, что государство должно решать более насущные вопросы. Многие эксперты и представители общественности отмечали, что осуждение всего советского периода может привести к «нелепым и несправедливым последствиям» в свете возможных преследований за позитивные оценки советского периода, которые можно было истолковать как «пропаганду» коммунизма [3, с. 471–476]. Данные опасения оказались небеспочвенными, что ярко проявилось в ситуации в Закарпатской области.
Закарпатская область (исторические названия – Подкарпатье, Угорская Русь, Подкарпатская Русь) вошла в состав Советской Украины в 1945 г. До этого регион входил в состав монархии Габсбургов (до 1918 г.), Чехословакии (межвоенный период), хортистской Венгрии (1938–1944 гг.). Местное восточнославянское население окончательно приняло украинскую модель национальной идентичности только во второй половине ХХ в. В межвоенный период украинофилы с переменным успехом боролись за влияние на жителей края с русофильской интеллигенцией, представители которой считали русинов частью общерусского культурно-цивилизационного единства, выступали за использование русского языка в различных сферах общественной жизни. В годы Второй мировой войны, когда Закарпатье входило в состав Венгрии, на официальном уровне декларировалась идея существования отдельного русинского народа, который мог развиваться исключительно в рамках венгерского государства. В это время именно коммунистические деятели (члены Коммунистической партии Чехословакии, Коммунистической партии Венгрии, Коминтерна и др.) оставались наиболее последовательными сторонниками идеи украинской национальной природы населения края. Так, в инструкции Политического секретариата Коминтерна от 13 августа 1927 г. отмечалось: «Центральным комитетом Коммунистической партии Чехословакии рекомендуется принять к сведению заявление Краевой организации Закарпатской Украины о том, что как в отношении языка, школы, так и национальности закарпатские товарищи объявляют себя украинцами. В соответствии с этим товарищам из Коммунистической партии Чехословакии рекомендуется избегать в печати, в парламенте, на собраниях старую терминологию «русины», «Закарпатская Русь» и т.п.» [13, л. 56]. Коммунистические газеты одни из первых в культурном пространстве Закарпатья отказались от традиционного этимологического письма и начали использовать украинское фонетическое правописание. Один из лидеров коммунистов И. Мондок с парламентской трибуны 20 октября 1926 г. обвинял в Прагу в недостаточном внимании к украинской культуре [2, с. 85–94]. Местные власти, однако, проигнорировали проукраинскую позицию исторического деятеля: решением Ужгородской городской Рады в 2017 г. улица И. Мондока была переименована в улицу А. Капуша (военнослужащий, уроженец г. Ужгорода, погибший в 2015 г. в ходе боевых действий на востоке Украины) [10].
Закарпатье было освобождено в результате Карпатско-Ужгородской наступательной операции Четвертого Украинского фронта Красной Армии осенью 1944 г. После этого началась превентивная советизация региона, осуществляемая просоветским квазигосударственным образованием «Закарпатская Украина». В результате подписания советско-чехословацкого договора 29 июня 1945 г. Закарпатье было включено в состав СССР (Советской Украины). В советский период официальная историография трактовала данные события исключительно в позитивном ключе (как освобождение края, воссоединение украинского народа). В период существования независимой Украины, в особенности после событий 2013–2014 гг., акценты в оценках данных событий несколько сместились. Так, автор фундированной монографии «Советизация Закарпатья 1944–1950 гг.», ужгородский историк В. Мищанин считает необходимым различать понятия «воссоединение» как волеизъявление населения жить в украинском государстве и «воссоединение» как инструмент советизации. Автор считает процессы осени 1944 г. «важнейшим событием всей истории Закарпатья», в то же время негативно оценивает тот факт, что «воссоединение прошло по советскому сценарию». Для иллюстрации своего тезиса В. Мищанин приводит слова свидетеля событий В. Маркуся: «В 1945 г. мы наконец-то объединились, вошли в одно государство, содержание и форму которого мы не любили, но дождались наконец, что все были под одной крышей, в одном отцовском доме» [6, с. 73, 103].
Профессор Р. Официнский более категоричен в своих оценках. Историк считает, что осенью 1944 г. немецкая и венгерская оккупация Закарпатья сменилась оккупацией советской: «Итак, не о «Дне освобождения» Закарпатья идет речь, а о точке тоталитарного отсчета истории края. Тоталитаризм принес всей Украине несколько демографических катастроф и навязал цивилизационное отставание, которое чувствуется до сих пор. Праздновать что-то, связанное с тоталитаризмом, является, мягко говоря, некорректным относительно памяти миллионов его невинных жертв». Для иллюстрации своих слов Р. Официнский приводит данные устноисторических исследований в населенных пунктах региона: «Устноисторические исследования убеждают, что навязанный послевоенной коммунистической идеологией термин «освобождение» не укоренился в среде рядовых жителей ни в Сторожнице (село Закарпатской области – О.К.), ни в каких-либо закарпатских селах, и не только в закарпатских. «Освободители» часто вели себя хуже жестких захватчиков. Старожилы Сторожницы вспоминают, как советские солдаты после 26 октября 1944 г. устраивали в селе пьяные драки, занимались грабежами, насилием, поруганием, поэтому девушки и молодые женщины массово прятались» [7, с. 7].
В подобном ключе выполнена статья П. Леньо «Преступления красноармейцев в период превентивной советизации Закарпатской Украины». Автор проанализировал 27 документов (жалобы и заявления пострадавших, документы и отчеты расследований и др.), которые свидетельствовали об имевших место эксцессах (разграбление жилищ, выпас армейских лошадей на крестьянских участках, незаконные реквизиции). Автор делает вывод о массовом распространении на территории Закарпатья «неконтролируемых властью преступных действий некоторых красноармейцев, которые на территории Закарпатья нередко вели себя скорее как захватчики, а не освободители» [5, с. 107]. Подобное акцентирование внимания современной украинской историографии на негативных моментах, связанных с пребыванием войск Красной Армии в Закарпатье, безусловно, не позволяет читателю составить объективную и всестороннюю картину событий. Между тем, просоветские настроения большинства жителей региона, стихийный характер движения за воссоединение Закарпатья с СССР отмечали не только авторы отчетов Политуправления Четвертого Украинского фронта, но и западные дипломаты [1]. Симпатии к Красной Армии и СССР стимулировала существенная помощь, оказываемая населению. По решению военного совета Четвертого Украинского фронта жителям региона было отпущено почти 7 тысяч тонн зерна, из них более одной тысячи бесплатно, а остальное – по ценам, значительно сниженным по сравнению с действовавшими в период венгерской оккупации; 9 тысяч пудов соли, 500 тысяч литров керосина. Армейские медпункты, специально устроенные в Мукачево, Ужгороде и других местах, приняли почти 65 тысяч больных, было ликвидировано более 750 очагов инфекционных заболеваний [14, с. 174]. Подобные факты не находят отражения в большинстве научных работ современной украинской историографии, в то время как единичные негативные эксцессы, имевшие место в отношениях между красноармейцами и населением Закарпатья, возводятся в ранг абсолюта.
В процессе «декоммунизации» в Закарпатской области наиболее дискутируемым являлся вопрос об увековечивании памяти А. Борканюка (один из лидеров коммунистического движения в крае, ярый сторонник украинской национальной природы жителей Закарпатья, в 1939 г. эмигрировал в СССР, в 1942 г. был десантирован из Москвы в Закарпатье для организации партизанского движения, арестован и казнен; в советское время был одним из главным объектов героизации). В советское время данный исторический персонаж рассматривался как «предвестник» воссоединения Закарпатья с Украиной, его имя было увековечено во многих населенных пунктах области. В рекомендациях Закарпатской областной государственной администрации (2015 г.) отмечалось, что «из всех коммунистических деятелей Закарпатья, имена которых носят геонимы края, …не подлежат переименованию лишь те, которые носят имя А. Борканюка» [8]. На практике, однако, улицы А. Борканюка были переименованы в ряде населенных пунктов (например, в г. Рахов [11], г. Мукачево [9]). Переименованию были подвергнуты и другие объекты, носящие имя исторических деятелей периода «Закарпатской Украины». В научно-популярной публицистике делаются робкие попытки реабилитировать личность А. Борканюка и его последователей-коммунистов, которые немало сделали для утверждения украинской национальной идентичности у жителей региона. Так, П. Ференц, автор довольно взвешенного очерка о жизни А. Борканюка, отмечает: «Нужно подвести итоги. И прежде всего объективно, непредвзято оценить деятельность А. Борканюка, как и в целом деятельность закарпатских коммунистов досоветского периода. Они были «детьми» своего времени, которые попали в ловушку идеологем коммунистической социальной доктрины. Но делали и много добрых дел для победы украинской идеи в Закарпатье. Поэтому градус неприязни, как к коммунистам, явно нужно уменьшить [15]». Подобные оценки, однако, являются скорее исключением.
В то же время в населенных пунктах Закарпатской области (в частности, в г. Ужгороде) сохранились улицы, названные в честь педагога и ученого П. Линтура, общественного деятеля П. Совы. После освобождения Закарпатья войсками Красной Армии они были активистами движения, выступавшего за создание самостоятельной Карпаторусской республики в составе СССР или присоединение края не к УССР, а к РСФСР. В характеристике П. Линтура, составленной представителями Красной Армии, отмечалось: «Выступает за воссоединение с СССР, но по вопросу воссоединения с СССР часто допускал ошибки, утверждая, что русины – русские, а не украинцы» [12, л. 53–54]. П. Линтур и П. Сова были лояльно настроены к советской власти. Более того, русофильство П. Совы, который был избран старостой г. Ужгорода (впоследствии председателем городского народного комитета), сделало его полезной фигурой, на которую мог положиться СССР для легитимации своей власти в регионе (такую точку зрения в своем отчете в Политическое управление Четвертого Украинского фронта представил М. Пронин) [16, p. 120]. Подобные факты свидетельствуют о непоследовательности политики «декоммунизации».
В мае 2016 г. группа депутатов Верховной Рады Украины подготовила законопроект об изменениях в текст закона «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрете пропаганды их символики». В частности, предлагалось изъять из текста закона пассаж, согласно которому пропагандой коммунистического и нацистского режимов считается «публичное оправдание установления советской власти на территории Украины или в отдельных административно-территориальных единицах». Эта норма по сути криминализирует любое позитивное упоминание событий осени 1944 – лета 1945 гг. в Закарпатье. Однако с тех пор законопроект даже не был вынесен на пленарное заседание парламента [4, с. 302].
Таким образом, события осени 1944 г. в Закарпатье официальной украинской историографией трактуются как смена одной оккупации (немецкой и венгерской) другой (советской). В научных работах, как правило, педалируются единичные факты противоправного поведения красноармейцев на территории региона, авторы на пытаются представить более целостную и объективную картину событий. Многие факты переименований топонимов в Закарпатской области Украины в рамках политики «декоммунизации» видятся абсурдными, так как представляют собой отказ от коммеморации исторических деятелей, которые являлись наиболее последовательными сторонниками украинской идентичности восточнославянского населения региона.
Литература
1. Казак О. Г. Присоединение Закарпатья к Советскому Союзу: от освобождения региона Красной Армией до подписания советско-чехословацкого договора (октябрь 1944 – июнь 1945 г.) // История России с древнейших времен до XXI века: проблемы, дискуссии, новые взгляды : сборник статей Международной научно-практической школы-конференции молодых ученых, Москва, 11–14 октября 2021 г. / отв. ред.: Ю.А. Петров, О.А. Плех; Министерство науки и высшего образования РФ, Институт российской истории РАН, Совет молодых ученых ИРИ РАН. – М.: Институт российской истории РАН, 2021. – С. 436–443.
2. Казак О.Г. Роль Коминтерна и Коммунистической партии Чехословакии в формировании украинской национальной идентичности восточнославянского населения Подкарпатской Руси // История. Научное обозрение. Ostkraft. – 2020. – № 13. – С. 83–99.
3. Касьянов Г. Украина и соседи: историческая политика, 1987–2018. – М.: Новое литературное обозрение, 2019.
4. Касьянов Г.В. Историческая политика в Украине: и десять, и двадцать лет спустя // Политика памяти в современной России и странах Восточной Европы. Акторы, институты, нарративы / под ред. А.И. Миллера, Д.В. Ефременко. – Санкт-Петербург: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2021. – С. 483–519.
5. Леньо П. Ю. Злочини червоноармійців в період превентивної радянізації Закарпатської України // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія «Історія». – 2018. – Вип. 1. – С. 104–108.
6. Міщанин В. Радянізація Закарпаття 1944–1950 рр. – Ужгород: Рік-У, 2018.
7. Офіцинський Р. «Сонце довгожданої волі». Коли ж день визволення і Закарпаття, і всієї України? Та чи визволення? // Тисячоліття – Millennia. Науковий щорічник. – 2014. – Вип. 1. – С. 5–12.
8. Піпаш В. Два села та 558 вулиць, площ і провулків на Закарпатті мали би змінити назви [Электронный ресурс]. URL: https://zakarpattya.net.ua/Blogs/143392-Dva-sela-ta-558-vulyts-ploshch-i-provulkiv-na-Zakarpatti-maly-by-zminyty-nazvy (дата обращения 04.10.2021).
9. Про перейменування назв вулиць міста [Электронный ресурс]: Рішення Мукачівської міської Ради, 29 листопада 2018 р., № 1217. URL: https://mukachevo-rada.gov.ua/npas/pro-pereymenuvannya-nazv-vulits-mista-4 (дата обращения 04.10.2021).
10. Про упорядкування назв вулиць, провулків, площ міста [Электронный ресурс]: Рішення Ужгородської міської Ради, 12 вересня 2017 р., № 750. URL: https://rada-uzhgorod.gov.ua/uploads/sites/2/2017/09/750-perelik-vulyts_18.09.2017.pdf (дата обращения 04.10.2021).
11. Протокол громадських слухань по перейменуванню вулиць Борканюка, Івана Доробана та Партизанська у місті Рахів [Электронный ресурс URL: http://rakhiv-mr.gov.ua/protokol-hromadskyh-sluhan-po-perejmenuvannyu-vulyts-borkanyuka-ivana-dorobana-ta-partyzanska-u-misti-rahiv/ (дата обращения 04.10.2021).
12. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 128. Д. 708. Л. 53–54.
13. РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 103. Д. 112. Л. 56.
14. Рубцов Ю.В. Из-за спины вождя. Политическая и военная деятельность Л.З. Мехлиса. – М.: ООО «Компания Ритм Эстэйт», 2003.
15. Ференц П. Олекса Борканюк і декомунізація історії комуністичного руху Закарпаття [Электронный ресурс]. URL: https://zakarpattya.net.ua/Blogs/209192-Oleksa-Borkaniuk-i-dekomunizatsiia-istorii-komunistychnoho-rukhu-Zakarpattia (дата обращения 04.11.2021).
16. Kovalchuk I. At Home among Strangers: Carpatho-Rusyn Russophiles in the Soviet Intelligentsia // Ab Imperio. – 2021. – № 2. – С. 103–137.
