При любом посещении храма, даже случайном, естественно ожидать, что двери церковные будут открыты. Представляется, что возможность молитвы к Богу есть что-то само собой разумеющееся. Основанием для такого внутреннего убеждения является глубоко усвоенная мысль, что Бог человеку, как любящий Отец, всегда открыт и доступен. Действительно, евангельская проповедь звучит благовестием о любви Божией к человеку. «В том любовь, – говорит св. ап. Иоанн, – что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши» (1 Ин. 4, 10). От этой любви ничто не может отлучить человека, ни различные тяготы жизни, ни болезни, ни сама смерть. Ответное чувство в отношении к Богу естественно, но оно должно сочетаться с любовью к другому человеку, «моему ближнему».
Эта возвышенная проповедь обладает определенной долей нравственной привлекательности, однако в своем исполнении выглядит довольно сложной. Сам Милосердный Христос предстает в Евангелии в поруганном и отверженном виде распятого. Любовь к ближнему есть служение ближнему, и это служение простирается до самопожертвования. Последнее же есть труд и в совершенных формах своих есть подвиг. Если общественная мораль учит: «Не завидуй тому, кто лучше тебя, и не презирай того, кто ниже тебя», то христианская любовь учит служить тому, кто ниже тебя. А самоунижение ради ближнего есть нелегкий крест.
«Широка заповедь твоя зело», – воскликнул некогда псалмопевец Давид (Пс. 118, 96). В полной мере эти слова можно отнести к заповеди о любви к Богу и ближнему. В известной евангельской притче о милосердном самарянине «ближним» представляется человек избитый и ограбленный разбойниками. Всякий, проходящий мимо, имеет повод оказать ему свое милосердие, но на деле ее оказывает только тот, кто видит в несчастном своего ближнего. Евангельский пример стоит как бы вне времени. Если осмотреться, то всегда можно найти вокруг себя как нуждающихся в помощи, так и проходящих мимо протянутой руки. В современном обществе много социальных проблем, но есть среди них такие, которые имеют особое нравственное звучание. Это отношение к тем, кто наказан без вины, чье страдание невольно.
Размышляя о том, что в творении человека отразилось величие Божие, псалмопевец обратился к Богу: «Что есть человек, что Ты помнишь его? (…) не много Ты умалил его перед ангелами; славою и честию увенчал его» (Пс. 8, 5-6). Те или иные пороки – разврат, пьянство, воровство и проч. – лишают человека принадлежащей ему славы и чести, опускают его на такое дно, что кажется нет в нем ничего человеческого. Однако все это происходит не без воли самого человека. Но что сказать о тех, кто от рождения своего не вполне обладают самим образом человеческим? Есть инвалиды по зрению, слуху, речи, отстающие в социальном развитии, с непропорционально развитыми частями тела, психически заторможенные и т.д. Сам вид их взывает к состраданию и одновременно жжет осознанием невозможности вернуть им привычную «полноценность».
Нет никакой необходимости ставить вопрос о «человеческом достоинстве» т.н. «неполноценных» (рус. аналог иностранного слова «инвалид»). Здесь достоинство определяется происхождением. Кто рожден человеком, тот человек. Поэтому церковное правило предписывает крестить даже таких детей, внешний вид которых позволяет усомниться в их человеческих чертах. А раз крестить, то значит и причащать. И исповедывать, даже если сознание греха не выше сознания детского. И учить вере и нравственным поступкам. Для этого достаточно самых общих признаков присутствия духа в человеке, которые перечисляет свт. Феофан Затворник: жажда Бога, поиск и стремление к Нему, благоговение и страх Божий, совесть, приводящая к раскаянию.
Когда ученики спросили Христа о вине слепорожденного, почему он родился таким, то услышали ответ: «Не согрешил не он, ни родители его, но это для того, чтобы явились на нем дела Божии» (Ин. 9, 3). И эти дела Божии не только само исцеление, которое совершил Христос для слепорожденного, но дела милосердия. Это внимание, забота, поддержка, терпимость. «И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, – говорит свт. Игнатий Брянчанинов, – окажи почтение как образу Божию. Что тебе за дело до его немощей и недостатков? Наблюдай за собой, чтобы тебе не иметь недостатка в любви». Попечение о том, кто от рождения своего не вполне обладает достоинствами человека, не возвращает ли достоинство тому, кто теряет его по своей воле? Здесь не обходится без Промысла Божия.
«Попечение о человеческом здоровье – душевном и телесном – искони является заботой Церкви» – гласит Социальная концепция Русской Православной Церкви. Издавна попечение о больных разными недугами брали на себя монастыри и богадельни. Основатель русского монашества прп. Антоний Печерский (†1073) три года ухаживал за монахом, который страдал психомоторной медлительностью. Конечно, в наше время квалифицированная медицинская помощь и существование специальных учреждений представляется вполне цивилизованным решением, но церковное участие также является эффективным. Напомним тот известный факт, что св. Иоанн Кронштадтский основал в Санкт-Петербурге «Дом трудолюбия», в котором люди из неблагополучных социальных низов могли жить и научиться какому-нибудь полезному ремеслу. Церковная обстановка благоприятно влияет на тех, кто привыкает видеть к себе сухое казенное отношение. Люди со специальными потребностями (инвалиды) очень отзывчивы к добру и находят немало воодушевления в проявлении внимания и заботы к окружающим.
Церковная жизнь раскрывается в многообразии служения Богу и ближнему. Св. ап. Павел сравнивает Церковь с организмом человека, в котором все части находятся в неразрывной связи. «Страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» (1 Кор. 12, 26). При этом в теле человека есть такие органы и части, которые выглядят слабейшими по виду и положению, но они оказываются нужнее других, также и такие, которые являются менее благовидными, но о них большее полагается попечение (1 Кор. 12, 22-24). Так и в Церкви: естественно оказывать знаки своей любви и заботы тому, кто заслуживает ее по самому своему положению. О деятельной стороне такой любви естественно особенно задуматься, переступая церковный порог во время Великого поста.
