Поддержка статуса духовенства является одним из аспектов конфессиональной политики, который просматривается в комплексе правительственных мер в отношении Церкви как социальной организации (учреждения епархий, духовных учебных заведений, храмов и их субсидирования). В ходе первого раздела Речи Посполитой императрица Екатерина II объявила широкую веротерпимость: «Мы уже единожды… за правило постановили, что … весьма бы вредный для спокойствия и безопасности своих граждан был порок, запрещение, или недозволение их различных вер», впрочем тут же правительница заметила, что руководиться нужно правилом: «православия, политики и здравого рассудка»[1]. Смысл этой формулы поясняется в Наказе императрицы Екатерины II (1766 г.), где сказано, что разрешение других вер есть разумная мера, с помощью которой можно привести заблудших к истинной Церкви, а государству обеспечить тишину и спокойствие[2]. В соответствии с этим официально гарантировалось «всем и каждому свободное отправление веры», духовенство же призывалось первым принести присягу верности: «Духовенство высшее и низшее разных вероисповеданий, долженствует подать собою, яко пастыри духовные, первый в учинении присяги пример»[3]. Такие же слова о свободе публичного исповедания веры приводятся в указах и манифестах 1793, 1794 и 1795 гг., по случаю второго и третьего разделов Речи Посполитой[4]. Соответственно, внутренняя политика в конфессиональном отношении предполагала наделение Православия статусом господствующего вероисповедания, а остальных христианских конфессий – статусом терпимых. Однако, поскольку православных жителей в присоединенном крае было явное меньшинство, «политика здравого рассудка» требовала сохранения существовавшей конфессиональной ситуации без объявления каких-либо дискриминационных законов. Православная епархия Могилевская на момент первого раздела уже существовала, почему включение восточно-белорусских земель потребовало только распределения небольшого количества приходов между Могилевской и Псковской епархиями, а затем, с образованием Минской епархии (1793 г.), производства новой епархиальной реорганизации – расширения Могилевской епархии с передачей Полоцка из Псковской епархии (Могилевско-Полоцкая) и Минской епархии с добавлением Гродно и Вильны (Минско-Литовская)[5]. Вместе с тем в Российской империи оказались не несколько католических приходов, а целые епархии, почему организация католического (латинского и униатского) церковного управления стала первостепенной задачей, и едва ли не большая часть правительственных распоряжений при императрице Екатерине II была посвящена упорядочению управления Католической Церкви обоих обрядов.
На фоне всего этого происходило укрепление сословного положения духовенства. Следует учесть, что в Российской империи в этот период (конец XVIII в.) еще шло развитие законодательства о правовом статусе клира, поэтому новые законы усваивались постепенно, а прежняя практика изменялась медленно, что подтверждается повторением одних и тех же норм.
Что касается православного духовенства в России, то оно испытало существенные перемены своего положения незадолго до первого раздела Речи Посполитой. В ходе проведения секуляризации 1764 г. были введены штатные оклады для епископов и консисторий, почему отменились многочисленные денежные сборы с кандидатов на священство. В 1766 г. было запрещено употреблять телесные наказания для священников (они допускались только после лишения сана за государственные преступления по приговору светского суда)[6]. Эта норма была повторена в 1771 г. с прибавлением дьяконов[7].
После первого раздела российские законы вводились в Могилевской губернии (и в переданных в Псковскую губернию уездах бывшего Полоцкого воеводства), соответственно, с выделением Могилевскому епископу и консистории содержания по штатам второго класса в 1774 г.[8] должны были прекратиться сборы с местного духовенства на содержание епархиального управления. Очевидно, тогда же потеряло свое значение добывание «презенты» от помещика, хотя после получения в духовной консистории указа «о приискании праздного священнического места»[9] кандидат должен был подтвердить вакантность конкретного прихода и его способность содержать священника (что в случае с церковью на частновладельческой земле не могло, конечно, обойтись без согласования с помещиком). Однако оставался неясным вопрос о формах и количестве пошлин с клириков в пользу новых государственных учреждений (губернских канцелярий) при совершении делопроизводства. В связи с этим в 1776 г. Св. Синод дал разъяснение епископу Могилевскому Георгию (Конисскому), что духовные правления должны производить только гербовый сбор за выдачу документов с печатью, а в отношении остальных пошлин нужно руководствоваться местными правовыми традициями и распоряжениями администрации[10]. Новой обязанностью для белорусского православного духовенства стало информирование прихожан о государственных событиях (чтение манифестов о войнах, переменах в царской фамилии и проч.). В торжественные дни служились молебны с соответствующими прошениями[11]. На священников возлагались теперь также административно-полицейские функции, введенные законодательством императора Петра I: надзор за странствующими монахами и безместными священниками, участие в регистрации жителей при ревизиях, надзор за повивальными бабками, ведение исповедных списков, надзор за лояльностью населения (на исповеди)[12].
Значительную роль в формировании духовного сословия играли духовные учебные заведения. Сюда направляли родители своих сыновей, чтобы те получили необходимые знания и аттестат для поступления в духовное звание. Данная мера была обусловлена в том числе и государственной налоговой политикой. Так, император Петр I распорядился в 1722 г., чтобы при проведении ревизии священников и диаконов, а также их детей не вносили в списки для подушного оклада, но при этом они обязаны были получать образование для наследования своим отцам[13]. Для таковых велись особые списки. В 1774 г. Св. Синод распорядился, чтобы на церковные должности назначались только те, кто был записан в штаты[14]. Таким образом, духовная школа становилась едва ли ни единственным путем к получению образования для священнических сыновей. Епископы в каждой епархии должны были озаботиться заведением духовных семинарий, и это выполнялось в зависимости от их личного старания и возможностей. В Могилевской епархии семинария была учреждена епископом Георгием (Конисским) в 1759 г., в Слуцке епископом Виктором (Садковским) – в 1785 г. (впоследствии переведена в Минск), в Невеле (Псковская епархия) для священнослужителей бывшего Полоцкого воеводства училище (гимназия) – в 1780 г.[15]. Количество обучающихся в них было невелико[16], процесс замещения священнических и псаломщицких должностей выпускниками семинарий шел постепенно. Число казенных мест в семинариях было ограниченным, а «свеокоштным» ученикам приходилось оплачивать проживание и учебные пособия, поэтому в некоторых семьях духовенства дети по недостатку средств оставались с родителями без отправки в семинарию, занимая места псаломщиков до наступления канонического возраста, разрешенного для посвящения (диакон – 25 лет, священник – 30 лет), и после такой «практической школы», как было в старину, отправлялись к епископу для рукоположения. В 1784 г. вышел указ о том, что все дети священнослужителей старше 15 лет, не учащиеся в семинарии и не состоящие на причетнических должностях, должны были избрать себе род занятий, записаться в сословие горожан или государственных крестьян со льготным исключением из платежа податей на первое время[17]. Таким образом, возможность уклониться от обучения сохранялась все меньше, и большинство будущих священнослужителей получало полное или частичное семинарское образование, дальше замыкаясь в своем сословии.
Материальное обеспечение православного клира требовало внимания правительства в том числе и по соображениям престижа господствующего вероисповедания. Исторически сложились несколько форм содержания: плата за требы, добровольные пожертвования прихожан по определенным праздникам, руга (государственные выплаты) и доходы с церковных земель. В отношении первой формы в 1765 г. в империи вышел указ, устанавливавший фиксированные суммы за требы: крещение – три копейки, венчание и погребение взрослого человека – 10 копеек (за исповедь и причащение брать плату запрещалось)[18]. В эпоху разделов Речи Посполитой эти нормы были распространены и на белорусско-литовские губернии. В 1801 г. указом императора Александра I суммы были увеличены вдвое и оставались таковыми до конца изучаемого периода[19]. Однако в документах речь шла только о приходах сельских, расценки за требы для городских церквей не были установлены. Для городского духовенства были введены штатные субсидии (руга). Без учета натуральных даяний с 1764 г. они составляли в год 62 руб. 50 коп. священнику, 18 руб. причетнику и 10 руб. на нужды самого храма[20]. У клира кафедральных соборов жалованье было несколько выше. По указу императора Павла I в 1798 г. Минский и Могилевский кафедральный соборы получили прибавку к штатному окладу второго разряда: жалование протоиерея (160 руб.) увеличилось на 440 и составило 600 руб., священника с 80 руб. до 400 руб., диакона с 60 до 300, псаломщика с 24 до 200[21]. Император Александр I только в 1825 г. отменил практику сбора десятины с православных прихожан католическому духовенству, направив ее в пользу духовенства православного[22]. Император Николай I принял меры поддержки для бедных сельских приходов, в первую очередь Минской, Могилевской и Волынской. По указу 1829 г. годовые выплаты причтам таких церквей должны были составлять 300–500 руб.[23] В связи с секуляризацией земель униатской церкви[24] в 1842 г. в Литовской, Полоцкой, Минской, Могилевской и Волынской епархиях были введены штатные оклады для духовенства, которые затем стали нормой для остальных епархий в России. Согласно штатам, епархии были разделены на три класса по количеству приходов. Епископы получали на свое содержание и архиерейского дома от 4480 до 6610 руб. в год, причты кафедральных соборов вместе с певчими от 4120 до 5390 руб.[25] Сельские приходы подразделялись на 7 классов, годовое жалование священнику полагалось от 100 до 180 руб., диакону – 100 руб., псаломщику – 40 руб.[26] Эти суммы служили минимальным подспорьем рядовому духовенству, но с середины XIX в., когда заметным стал рост числа приходов, возникла проблема с добавлением новых выплат, поскольку это означало увеличение государственных расходов.
Наделение причтов землей было самым эффективным способом их содержания со стороны правительства. В Речи Посполитой с землевладением соединялись разные преимущества, в частности, винокурение. В результате присоединения белорусских земель к России местное православное духовенство потеряло это право, которое было отменено в Московском царстве еще в 1694 г. Вместе с тем указом императора Павла I в 1797 г. была поднята норма минимального церковного надела, которая составила 33 десятины, причем первоначально говорилось, что обрабатывать эту землю должны были прихожане. Но в 1801 г., в связи с поднявшимися спорами и недовольством крестьян, император Александр I отменил эту обязанность для последних и переложил на само духовенство[27].
Секуляризация населенных церковных земель в западных губерниях в 1841 г. при императоре Николае I коснулась имущества архиерейских домов, кафедральных соборов и монастырей, но участки сельского духовенства законом не затрагивались. Далее, продолжался отвод земли православным священнослужителям. Важным шагом в этом отношении стало положение 1842 г., согласно которому в губерниях Витебской, Могилевской, Минской, Виленской, Гродненской, двух уездах Волынской, а также Белостокской области для сельских приходов и городских церквей, имеющих прихожан в сельской местности (не менее 100 душ), отводились свободные участки под посев и косьбу. Положение регулировало порядок выделения земли и ее обработки. В частности, причт мог отдавать одну треть церковной земли в аренду, допускалась, по соглашению с прихожанами, обработка еще одной трети руками прихожан на добровольной основе или по найму. Приходские участки нельзя было дарить или закладывать, они были не отчуждаемы и всегда оставались за храмом[28]. Все эти льготные правила составляли право духовного сословия.
Большое значение для укрепления статуса клириков при императоре Николае I имела кодификация законов, в частности о сословных состояниях (IX том Свода законов Российской империи). В разделе о духовенстве, в частности, говорилось, что оно состоит из монашества и женатого (белого) клира, принадлежность к сословию давала грамота о посвящении в сан. К личным правам относилась свобода от телесных наказаний и всех видов податей (в том числе подушной) кроме сборов на мостовые, от рекрутской повинности и военного постоя. Духовенству запрещалось владеть крепостными кроме тех клириков, которые имели дворянское происхождение. Крепостные крестьяне не имели права принимать духовный сан. Вообще, люди из податных сословий (горожан и крестьян) могли вступать в клир только по удостоверению епархиального начальства о наличии вакансий при условии, что такие лица будут отпущены из своих обществ по согласованию с казенными палатами (окончательное решение принимал губернатор). Духовенству воспрещалось занятие торговлей и винокурением. Дети клириков приписывались к духовному ведомству, но могли выйти из него, оставив учебу и избрав другой род занятий, вступая на гражданскую и военную службу или записываясь в податные сословия (после наступления совершеннолетия). Все духовные лица судились церковным судом за исключением случаев уголовных, когда при производстве суда должен был присутствовать церковный депутат[29].
В итоге можно сказать, что, хотя Православие приобрело после разделов статус господствующего вероисповедания, его приверженцы не составляли большинства населения белорусско-литовских губерний. Соответственно, уравнивая права духовенства всех конфессий на приобретенных землях из соображений политических, самодержавие не наделило православное духовенство преимуществами перед служителями других конфессий. Более того, католическая иерархия пользовалась такими преимуществами, которые православная иерархия не знала (в частности, первая возглавлялась митрополитом, а вторая – Св. Синодом, в котором большую роль играл светский чиновник – обер-прокурор). Материальное существование православного духовенства стало улучшаться только во время царствования Николая I, что было вызвано желанием императора повысить социальный статус православного клира.
[1] ПСЗРИ-1. Т. 19. № 13808. С. 508–509.
[2] Екатерина (императрица). Наказ Комиссии о сочинении проекта нового уложения. – М., 1767. – С. 147.
[3] ПСЗРИ-1. Т. 19. № 13850. С. 555.
[4] ПСЗРИ-1. Т. 23. № 17108. С. 411; № 17264. С. 572; № 17418. С. 846.
[5] Канфесійны фактар у сацыяльным равзіцці Беларусі (канец XVIII – пачатак XX ст.) / В. В. Яноўская (і інш.). – Мінск: Беларуская навука, 2015. – С. 78–79.
[6] Смолич И. К. История Русской Церкви 1700-1917 / И. К. Смолич. – М., 1996. Кн. VIII. Ч. 1. – С. 355.
[7] ПСЗРИ-1. Т. 19. № 13609. С. 272–273.
[8] Там же. № 14121. С. 912. Содержание составляло 6 тыс. руб. в год.
[9] Рункевич С. История Минской архиепископии (1793–1832) / С. Рункевич. – СПб., 1893. – С. 329.
[10] Полное собрание постановлений по ведомству православного исповедания Российской империи (1773-1784). – Петроград, 1915. Т. 2. – С. 152.
[11] НИАБ. Ф. 2301. Оп. 1 Д. 5. Л. 21–28.
[12] Смолич И. К. История Русской Церкви 1700-1917… Ч. 1. С. 343.
[13] ПСЗРИ-1. Т. 6. № 3932. С. 524.
[14] Смолич И. К. История Русской Церкви 1700-1917… Ч. 1. С. 323.
[15] В 1788-1793 гг. эта гимназия находилась в Полоцке. Горючко П. Материалы для истории Невельской духовной гимназии (1780-1809 гг.) / П. Горючко. – Витебск, 1901. С. 7.
[16] Невельская гимназия была рассчитана на 10 учеников (Горючко П. Материалы для истории… С. 3), в Слуцкой семинарии в конце XVIII в. число учащихся доходило до 27 человек (Рункевич С. История Минской архиепископии… С. 311).
[17] ПСЗРИ-1. Т. 22. № 15978. С. 96.
[18] ПСЗРИ-1. Т. 17. № 12378. С. 117.
[19] ПСЗРИ-1. Т 26. № 19816. С. 605–606.
[20] Смолич И. К. История Русской Церкви 1700-1917… Ч. 1. С. 362.
[21] НИАБ. Ф. 2301. Оп. 1 Д. 5. Л. 28а, б.
[22] ПСЗРИ-1. Т. 40. № 30231. С. 70.
[23] Смолич И. К. История Русской Церкви 1700-1917… Ч. 1. С. 364. ПСЗРИ-2. Т. 4. № 3323. С. 838.
[24] Объявлена в 1841 г. ПСЗРИ-2. Т. 16. Ч. 2. № 15152, 15153. С. 138–139.
[25] ПСЗРИ-2. Т. 17. Ч. 2. № 15189. С. 1. Штаты и табели. С. 3.
[26] Там же. Штаты и табели. С. 69.
[27] Смолич И. К. История Русской Церкви 1700-1917… Ч. 1. С. 367.
[28] ПСЗРИ-2. Т. 17. Ч. 1. № 15172. С. 771–783.
[29] Свод законов Российской империи. Т. IX. О состояниях. СПб., 1857. – С. 57–71.
