После перерыва для продолжения переговоров союзники подготовились более чем основательно, что и отмечает член военной консультации: «Следя за начавшимся съездом в Бресте уполномоченных Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции и их технического аппарата, достигшего в общей сложности внушительной цифры около 400 человек, мы понимали только одно: переговоры будут “настоящие”. Германия и ее союзники придают переговорам чрезвычайно серьезное значение. Они вооружаются дипломатически до зубов, выдвинув со своей стороны Германии тяжелую артиллерию в лице статс-секретаря по иностранным делам Кюльмана, австрийского министра графа Чернина и великого визиря Турции Талаат-паши. В конференции, кроме того, принимают участие турецкий министр иностранных дел и пять лиц в звании послов и посланников, которое на Западе не дается даром, а говорит о солидном служебном стаже»[1].
С советской стороны участники прежние, где главная роль принадлежала уполномоченным от ВЦИК, а делегаты от военной консультации выступают в основном в роли статистов.
Большевистская делегация предложила для заключения мира шесть пунктов, которые были предварительно рассмотрены союзными державами и выработаны ответы.
Первый пункт – мир без аннексий и контрибуций – выявил расхождение немцев с турками и болгарами. Турки настаивали, чтобы русские вывели войска с Кавказа и перестали вмешиваться в их внутренние дела, что противоречило интересам Германии, т.к. одновременно должно быть выполнено требование по освобождению Польши, Курляндии и Литвы. Турки вошли в положение Германии и отказались от своих притязаний.
Своеобразно повела себя болгарская делегация, заявившая, что завоеванные Болгарией румынские и сербские территории не могут считаться аннексией, и если их требование не будет выполнено, то она уедет.
Выступление болгар было жестко подавлено, когда глава германской делегации Кюльман заявил: «Мы ничего не имеем против их отъезда, мы не имеем ничего против, чтобы они даже бы дали свой самостоятельный ответ, но в редактированном нами ответе ничего не будет изменено»[2].
В виду того, что эти переговоры ни к чему не привели, пленарное заседание было отложено на 25-е декабря 1917 г., и болгарские депутаты телеграфно запросили Софию о новых инструкциях.
Итак, на предложение болгарской делегации Был получен отрицательный ответ, из-за чего болгары были настолько подавлены, что не ставили больше никаких препятствий при выработке общего плана действий.
Союзные державы в ответ на шесть пунктов большевиков заявили:
- В планы и намерения Союзных держав не входит насильственное присоединение захваченных во время войны территорий.
- В намерение союзников не входит лишение политической самостоятельности тех народов, которые утратили эту самостоятельность во время войны.
- Вопрос о принадлежности к тому или другому государству национальных групп, не имеющих политической самостоятельности, не может быть решен международно. Он в каждом отдельном случае должен быть решен самим государством вместе с его народами путем, предусмотренным данной конституцией.
- Ограждение прав меньшинства составляет существенную часть права на самоопределение народов, которое должно осуществиться путем конституции.
- Союзные державы неоднократно указывали на возможность взаимного отказа не только от возмещения военных издержек, но и от возмещения причиненных войной убытков.
- Возврат насильственно захваченных во время войны колониальных территорий составляет существенную часть германских требований, от которых Германия никогда не откажется[3].
По поводу предложений Центральных держав с возражением выступил Иоффе, указав, что отказ от аннексий есть лишь логическое следствие более общего принципа на самоопределение национальностей. Право это существующими конституциями признается, обыкновенно, в весьма ограниченных размерах, если признается вообще, поэтому ссылка на обычный конституционный путь как на средство осуществления названного права фактически уничтожает самый принцип.
На этом этапе переговорного процесса германская делегация предельно четко изложила свою позицию по отношению к России в вопросе мира без аннексий и контрибуций, когда, по ее мнению, народы западных окраин России уже произнесли решающее слово рядом заявлений о желании существовать самостоятельно, отдельно от России. Поэтому большевистскому правительству следует сделать такой «вытекающий отсюда вывод»: окраины – Польша, Украина, Литва и Прибалтийский край – уже не Россия.
Да, Германия могла жестко навязывать свои соображения о форме правления в бывших российских субъектах, когда в оккупированных ею районах России никакие пророссийские силы не допускались к выражению своего мнения и были лишены голоса о защите территориальной целостности страны.
Германия не останавливается на уже оккупированных районах России, а предлагает вывести советские «оккупационные» войска из Лифляндии и Эстонии, чтобы дать местному населению возможность, без давления со стороны военной силы и на широких демократических началах, определить свою судьбу.
На глазах участников событий осуществлялась мечта германского империализма о реальном продвижении на Восток с целью постоянного закрепления своего влияния на западных территориях России.
Для Лифляндии и Эстонии начиная с XIII века, после завоевания крестоносцами, немецкий этнос имел решающее значение для развития. Балтийские немцы составляли высшие слои общества — дворянство и духовенство, а также значительную часть свободных городских граждан (бюргеров) в Курляндии, Лифляндии, Эстляндии, оказав значительное влияние на культуру и язык местных жителей (современных эстонцев и латышей).
Территория Лифляндской губернии была разделена между Латвией (в составе которой находится большая её часть, включая Ригу) и Эстонией.
После Ништадского мира 1721 года в подчинении России оказалась Эстония и одна треть Латвии. Немцы сохранили своё привилегированное положение, и к середине XIX века немецкая дворянская верхушка успешно управляла безземельной крестьянской массой латышей и эстонцев.
Несмотря на то, что Рига вошла в состав Российской империи ещё в 1721 году, русский язык в городе стали употреблять в качестве административного лишь через 170 лет, заменив немецкий. В первой половине XIX века немцы были в городе превалирующим большинством и, несмотря на дальнейшее снижение численности населения, оставались крупнейшей общиной Риги.
Исторически Германия могла претендовать на право поддерживать тесные взаимоотношения с данными областями в культурной области, но ее претензии выходили далеко за пределы нормальных отношений с Россией, которая обоснованно владела Прибалтикой и не имела право делать здесь какие-либо уступки невзирая ни на какое самоопределение народов, которое искусно превращалось в инструмент манипуляций ведущих держав мира.
Выдвинутые Германией предложения сводились к следующему:
- Пока не заключен всеобщий мир, мы не можем отдать оккупированные области; они являются областями, снабжающие наши армии (фабрики, дороги, возделываемые поля и т.д.).
- После заключения всеобщего мира в Польше, Курляндии и Литве должно произойти народное голосование, которое решит судьбу этих народов. Форма этого голосования подлежит еще обсуждению, дабы русские получили уверенность, что голосование произойдет без принуждения.
Предложения Германии по территориальному вопросу полностью разошлись с предложениями советской стороны как неприемлемые. Большевики во время мирных переговоров рассчитывали на передачу оккупированных территорий, неуступчивость двух сторон привела к тяжелейшему кризису, о серьезности которого делится впечатлениями глава австро-венгерской делегации граф Чернин: «Положение ухудшается. Бешеные телеграммы от Гинденбурга об “отказе” от всего. Людендорф телефонирует каждый час; новые припадки бешенства. Гофман очень раздражен. Кюльман холоден как всегда. Русские заявляют, что неопределенность немецких заявлений относительно свободы голосования неприемлема. Я заявил Кюльманам и Гофманам, что я буду идти вместе с ними до конца, но если их усилия не приведут ни к чему, то вступлю с русскими в сепаратные переговоры, так ни Берлин, ни Петербург не хотят свободного голосования; Австро-Венгрия же желает получить наконец мир. Кюльман понимает мою точку зрения и говорит, что он скорее сам уедет, чем допустит разрыв переговоров»[4].
После разговора с руководством страны Кюльман сообщил Чернину, что император единственно разумный человек во всей Германии. Он поддержал позицию Чернина, что надо, если только возможно, добиться мира.
Пришлось идти на уступки советской стороне, для чего предложили создать комиссию, которая должна была выработать детальный план относительно голосования в оккупированных областях.
Закончился очередной этап переговоров, в странах-участницах наступил перерыв для обсуждения сложившегося положения и выработки новых подходов к возникшим вопросам.
Продолжение следует…
[1] На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии. Д.Г. Фокке // Архив русской революции. Москва: Издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, 1993. Т. 20. С. 96.
[2] Брест-Литовск. (из мемуаров Оттокара Чернина // Архив русской революции. Москва: Издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, 1993. Т. 2. С.116.
[3] На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии. Д.Г. Фокке // Архив русской революции. Москва: Издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, 1993. Т. 20. С. 96.
[4] Брест-Литовск. (из мемуаров Оттокара Чернина // Архив русской революции. Москва: Издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, 1993. Т. 2. С.118.
