Белорусское Полесье как объект этнокультурной инженерии Польши в 1920-1930-е годы: медийные аспекты. Ч.2.

(По материалам Государственного архива Брестской области)

Подобные мысли некоторых польских чиновников отнюдь не ограничивались лишь сферой абстрактного теоретизирования, имея вполне конкретное практическое воплощение. Так, 26 ноября 1926 г. орган Русской Народной Организации в межвоенной Польше, популярный львовский еженедельник «Русский голос» опубликовал любопытную статью под названием «По случаю полесизации», где сообщалось об издании в Пинске газеты «на чистейшем полесском языке». По словам львовской газеты, «уездный сеймик в Пинске – ничтоже сумняшеся – открыл «древнюю нацию – народ полесский». И не только открыл, но стал даже издавать специальную газету для этого до сих пор пребывающего в неизвестности «народа», – с иронией сообщал львовский «Русский голос». – Факт, в достаточной степени говорящий сам за себя! По-видимому, примеры Австро-Венгрии слишком еще стоят перед глазами польского правительства» [19: 2]. Поддерживаемый местной польской администрацией «полесский проект» в виде издания газеты на полесском диалекте «Русский голос» обоснованно расценивал как очередную попытку польских властей подорвать общерусский «национальный организм» и «вытравить в русском народе его национальное сознание, сознание его великой культуры – его русскость» [19: 2]. 

Попытки польских властей издавать прессу на местном полесском диалекте, призванную содействовать становлению особой местной идентичности и одновременно распространять идеи лояльности к польскому государству, периодически имели место и позднее. В 1928 г. в Пинске при поддержке местной администрации издавался еженедельник «Наша земля», который ставил своей задачей в условиях предвыборной кампании в сейм «освещать жизнь малоземельных крестьян» и разъяснять тем крестьянам, которые не могли читать по-польски, «что делается в стране» [9: 2].

Примечательно, что статьи в данной газете печатались как на местном полесском диалекте с активным использованием польской лексики, так и на литературном русском языке; при этом, однако, наиболее важные в пропагандистском отношении материалы редакция предпочитала публиковать именно на русском литературном языке. Тем самым редакторы проправительственного издания фактически признавали широкую распространенность и органичность русской культуры и языка для местного населения.

В содержательном отношении «Наша земля» выступала в качестве откровенного агитационного инструмента пилсудчиков в регионе, призванного оказать влияние на итоги выборов в сейм в данной части Полесья; при этом в своём пропагандистском угаре журналисты данной газеты нередко опускались до публикации откровенно гротескных по содержанию агиток.

«Будущее среднего и мелкого крестьянина – в сильном, демократическом государстве, установленном Маршалком Пилсудским» [9: 2], – подчеркивала «Наша земля» 19 января 1928 г. Объясняя жителям Полесья коварные козни окружающих Польшу враждебных государств, газета констатировала: «С момента заключения мира в Риге большевики приступили к пробуждению национализма белорусов и украинцев, направляя его острие против Польши. Россия и немцы стараются осуществить свои враждебные планы во время выборов. Для воздействия на селян украинских и белорусских плывут широким корытом гроши из Москвы и Берлина… Крестьяне и интеллигенция польская, белорусская и украинская должны объединиться с Беспартийным Блоком сотрудничества с правительством, чтобы изменить жизнь к лучшему… Все как один пойдем за Ним, за Маршалком Иосифом Пилсудским!» [9: 2].   

Следующий номер газеты в еще большей степени являлся откровенной предвыборной агиткой. «Приближается момент выборов в Сейм… Должны ли мы слышать голоса коммунистов, сельроба или белорусской громады, которые за советские доллары принесли нам беду в тихую и спокойную полесскую деревню?» [10: 1], – писала «Наша земля» 29 января 1928 г., одновременно призывая всех полешуков «голосовать за список №1 Беспартийного Блока сотрудничества с правительством Маршала Пилсудского… Долой фальшь и обман! Да здравствует Маршалек Пилсудский!» [10: 1].         

Однако, несмотря на столь напористую, агрессивную и прямолинейную пропаганду, ее реальное влияние на население Полесья было незначительным. Столь явная провластная ангажированность издателей данной газеты была скорее контрпродуктивной. Настоящие «фальшь и обман» прагматичный и дальновидный местный житель скорее усматривал именно в проправительственных публикациях «Нашей земли», что являлось закономерным следствием печальных социально-экономических реалий межвоенного Полесья. Как справедливо отмечал авторитетный польский историк Е. Томашевский, «на протяжении 18 лет польского правления в полесском регионе имело место ухудшение положения населения… Неудивительно, что на Полесье возникла поговорка «як прыйшлы поляки, не стало хлеба и табаки»… В рамках польского государства Полесье имело характер колониальной территории» [23: 196]. 

Различные проявления этнокультурной инженерии со стороны польских властей были многообразны и отнюдь не ограничивались только Полесьем. Так, в 1930-е гг. на территории русинской Лемковщины в Западной Галиции польская администрация поддерживала этнокультурный  проект, направленный на формирование особой лемковской идентичности у местного русинского населения, что было призвано воспрепятствовать распространению на Лемковщине русской или украинской идентичности [21: 391]. Конечной целью подобной политики была этнокультурная фрагментация восточнославянского населения восточных провинций межвоенной Польши, призванная создать условия для его последующей полонизации.

Что касается Полесья, то еще одним проявлением ассимиляционной политики Варшавы в отношении данного региона были планы изменения административных границ между воеводствами в восточных областях Польши. В 1927 г. министерство по военным делам Польши подготовило проект, предусматривавший образование нового Подлясского воеводства из западной части Полесского и восточной части Люблинского воеводств с центром в Бресте. Столицу Полесского воеводства при этом предполагалось перенести из Бреста в Пинск. Данная реорганизация, по словам Е. Томашевского, «была призвана усилить польское ассимиляционное влияние на часть населения Полесья и ограничить украинское влияние. Линия по реке Буг как предполагаемая польская этнографическая граница на востоке должна была быть перенесена значительно далее на восток…» [23: 12].      

Публикации газеты «Под небом Полесья», имевшие широкий резонанс среди местного населения, явно противоречили политике Варшавы в данном регионе и вызывали нарастающее раздражение местной администрации. Пинский староста Болдок приложил все усилия для того, чтобы сдержать свое обещание полесскому воеводе уничтожить газету «Под небом Полесья» при помощи деструктивных административных мер. Уже в четвертом номере «Под небом Полесья» редакция сообщала читателям о том, что «наша газета… печатается уже не в Пинске… Все местные владельцы типографий как по щучьему велению отказались печатать ее у себя, ссылаясь на то, что у них семьи и что вообще им не интересно из-за кого-нибудь страдать. Не желая лишать куска хлеба жен и детей наших пинских типографщиков, мы списались с Вильно – и со второго номера газета наша печатается уже там…» [14: 1]. 

В результате синхронного отказа местных пинских типографий печатать газету несколько ее номеров успело выйти в белорусской типографии имени Скорины в Вильно, что было сразу замечено местными структурами безопасности. В своем донесении полесскому воеводе 18 ноября 1931 г. отдел безопасности управления Виленского воеводства отмечал «пророссийскую направленность» издателей газеты «Под небом Полесья», которая, в частности, выразилась в том, что белорусы, украинцы и великорусы трактуются в ней как части единого русского народа. «Подобную позицию, – отмечалось в донесении отдела безопасности Виленского воеводства, – занимает и виленская газета «Наше время», которая утверждает, что языки белорусский и украинский находятся в таком отношении к русскому языку, как мазурский язык к языку польскому» [6].

Кроме того, автор донесения обращал внимание полесского воеводы на «не только идеологические, но и персональные связи» между виленской газетой «Наше время» и пинским «Под небом Полесья». В документе также подчеркивалось, что меры по недопущению издания газеты «Под небом Полесья» в Вильно труднореализуемы, поскольку издание газеты осуществляется в белорусской типографии имени Скорины, которая контролируется белорусской христианской демократией и близкими к ней группами, включая группу бывшего сенатора и «российского монархиста» В. Богдановича [6].

Тем не менее, польской администрации в начале 1932 г. удалось блокировать издание неудобной для них газеты. Уже в первом номере «Под небом Полесья» за 1932 г. её редакция, намекая на резко усложнившиеся условия работы, сообщала своим читателям о переносе печатания газеты в другую типографию и связанной с этим задержкой издания. Со второго номера «по независящим от редакции причинам» газета стала выходить непериодически [18: 1] и, наконец, ее издание было полностью прекращено.

В одном из последних номеров газеты «Под небом Полесья» было опубликовано эмоциональное обращение редакции к населению Полесья, ставшее «лебединой песней» и одновременно квинтэссенцией идейной направленности данного издания. «К тебе, народ наш русский, православный, многострадального Полесья крестьянин и рабочий, мы обращаемся! …Помни, что ты – русский! Ты – представитель великого русского племени! Ты – носитель славного русского имени! Ты – говорящий на русском языке, одном из величайших языков славянских. Ты – православный, последователь древнейшей Восточной Церкви, основанной святыми Апостолами…» [18: 1]. В конце данного обращения редакция газеты, демонстрируя свою лояльность к польскому государству, напоминала читателям о необходимости «быть верным Польской Республике» и честно исполнять все ее законы [18: 1]. Однако подобная демонстрация лояльности уже не могла ничего изменить, поскольку судьба данного издания была решена властями заранее. 

В конце 1932 г. в Пинске представителем местной русской общины Н. Березницким была предпринята попытка издания русской церковно-общественной газеты «Пинский голос». Первоначально планировалось издание «Пинского голоса» как ежедневной газеты, однако полесский воевода запретил выпуск газеты как ежедневника, ссылаясь на нежелательность подобного печатного органа в силу неких «местных обстоятельств» [11: 1]. Характерно при этом, что, как и в случае с газетой «Под небом Полесья», владельцы пинских типографий вновь как по команде отказались от печати данной газеты, красноречиво объясняя это «независящими от них обстоятельствами» [11: 1].

В итоге выпуск данной газеты, стремившейся «объединить всех русских людей на Полесьи и стать для них доступным печатным органом» [11: 1], был также прекращен из-за противодействия местной польской администрации. При этом, однако, газета «Пинский голос» успела получить архипастырское благословение архиепископа Полесского и Пинского Александра, который охарактеризовал издание данной газеты как «доброе культурное дело» и рекомендовал духовенству и верным Полесской епархии «поддержать газету подпиской» [11: 1].

Показательно, что данный скромный издательский проект в провинциальном городке Полесского воеводства стал предметом обсуждения в политических верхах Второй Речи Посполитой. В своем пространном конфиденциальном донесении министру внутренних дел в Варшаву 4 ноября 1932 г. полесский воевода В. Костек-Бернацки указывал на то, что издатель «Пинского голоса» Березницкий является «убежденным русским монархистом» и одним из наиболее видных представителей русской колонии в Пинске, «проводящей на данной территории вредную русификаторскую деятельность. Данная колония, – предостерегал полесский воевода, – считает Полесье исконно русским, а местное население – частью великорусского народа. В этом духе работа ведется уже ряд лет, давая со временем плоды, как, например, в случае с завоеванием в 1928 г. единственного в Польше русского мандата в Сейм в избирательном округе Пинск» [7]. «Принимая во внимание опасность русификаторской акции среди несознательного в национальном отношении местного населения, – указывал в документе полесский воевода, – я запретил Березницкому издание русской газеты в Пинске…» [7].

Издание газет на русском языке в восточных воеводствах Польши и их популярность среди местного населения вызывали обеспокоенность и крайне негативную реакцию широкой польской общественности и прессы. Так, издававшаяся в Полесском воеводстве польская газета «Экспресс полесски» с неудовольствием и раздражением констатировала в одной из своих статей, что «хотя на Полесье нет русских, тут всё равно выходят издания на русском языке» [20: 1]. В ответ на попытки издания газет на русском языке польская администрация в Полесском воеводстве во второй половине 1930-х годов активизировала попытки создания популярной «Полесской газеты» на польском языке для местного крестьянского населения, объясняя это как необходимостью распространения информации экономического характера, так и политическими соображениями. Так, представитель Полесского воеводства С. Беневски в своем обращении к министерству сельского хозяйства откровенно указывал на то, что при наличии «подходящей газеты» местного полешука «можно относительно легко полонизировать» [8], отмечая, что подобная газета должна иметь популярный характер и отражать специфические проблемы Полесья, поскольку «варшавские издания не отвечают запросам полесского крестьянина» [8].

***

Таким образом, широко распространённое общерусское самосознание значительной части населения восточных воеводств межвоенной Польши находило свое выражение в местной русскоязычной прессе, идейная направленность которой, несмотря на декларируемую лояльность польскому государству, являлась абсолютно неприемлемой для польских властей прежде всего потому, что отстаивала идею общерусского единства и трактовала великороссов, белорусов и украинцев как составные части единого народа. Ареал распространения русской прессы, пропагандировавшей русскую культуру и поддерживавшей общерусскую идентичность, охватывал не только такие традиционные крупные центры русской культурной жизни как Вильно и Львов, но и небольшие провинциальные города восточных воеводств, ярким примером чему являлся Пинск.

Обоснованно опасаясь растущего влияния русской прессы на восточнославянское население этнически непольских восточных провинций Второй Речи Посполитой, местные польские власти активно и изобретательно использовали различные административные рычаги для удушения и ликвидации неугодных им русских изданий.   

ЛИТЕРАТУРА

1. Государственный архив Брестской области (ГАБО). Ф. 1. Оп. 9. Д. 136. Л. 49.
2. ГАБО. Ф. 1. Оп. 8. Д. 879. Л. 37.
3. ГАБО. Ф.1. Оп.8. Д. 939. Л. 2.
4. ГАБО. Ф.1. Оп.8. Д.1658. Л. 40.
5. ГАБО. Ф.1. Оп.8. Д.1661. Л. 60.
6. ГАБО. Ф.1. Оп.8. Д.1661. Л. 30.
7. ГАБО. Ф.1. Оп.8. Д.940. Л. 35.
8. ГАБО. Ф.1. Оп.8. Д.968. Л. 161.
9. Наша земля. Безпартыйна газета нидельня. 19 стычня 1928. № 10. C. 2.
10.  Наша земля. Безпартыйна газета нидельня. 29 стычня 1928. № 11. C. 2.
11.  Пинский голос. Еженедельный церковно-общественный орган. 11 декабря 1932. №1. C. 1.
12.  Под небом Полесья. Орган русской мысли на Полесьи. Пинск, 8 ноября 1931. №2. C. 1.
13.  Под небом Полесья. Орган русской мысли на Полесьи. Пинск, 15 ноября 1931. №.3. C. 1
14.  Под небом Полесья. Орган русской мысли на Полесьи. Пинск, 22 ноября 1931. №.4. C. 1.
15.  Под небом Полесья. Орган русской мысли на Полесьи. Пинск, 6 декабря 1931. №.6. C. 1.
16.  Под небом Полесья. Орган русской мысли на Полесьи. Пинск, 13 декабря 1931. №.7. C. 1.
17.  Под небом Полесья. Орган русской мысли на Полесьи. Пинск, 7 января 1932. №.1. C. 2.
18.  Под небом Полесья. Орган русской мысли на Полесьи. Пинск, 7 февраля 1932. №.2. C. 2.
19.  Русский голос. Орган Русской Народной Организации. Львов, 26 ноября 1925. № 136. C. 1.
20.  Expres Poleski. 13.10.1932. № 294. S. 1.
21.  Shevchenko K. Reinterpretation of History as the Identity-Building Tool. Case of Poleshuks in Belarus // Český lid. Etnologický časopis. 2010. № 4. P. 383-399.
22.  Spis ludności na terenach administrowanych przez Zarząd Cywilny Ziem Wschodnich (grudzień 1919). Lwów-Warszawa, 1920. 37 s.
23.  Tomaszewski J. Z dzejów Polesia 1921-1939. Zarys stosunków społeczno-ekonomicznych. Warszawa: Państwowe wydawnictwo naukowe, 1963. 189 s.