Каковы были причины отделения Южного Кавказа от России?
Что рассказали русские люди, прожившие долгие годы в благодатном крае, хорошо знавшие народы, его населявшие и причины произошедшего?
Это было время, когда произошла февральская революция 1917 года и наступила великая русская смута, поколебавшая все устои России и ввергнувшая ее в беспросветный хаос. Безвольное и неспособное к управлению страной Временное правительство практически без сопротивления уступило власть большевикам, пользовавшимся поддержкой большинства крестьян и рабочих. В это же время на периферии наиболее активные националистически настроенные силы страны стали устанавливать свою власть на Южном Кавказе.
Добавилось и добровольческое движение, организованное генералом царской России Михаилом Васильевичем Алексеевым, который бросился спасать страну с помощью дезориентированного офицерства с интеллигенцией и приглашенными интервентами.
По воспоминаниям очевидцев: «Тот исторический процесс, который многими именуется “Великой Российской Революцией”, а другими – второй Российской “смутой”, Закавказье переживало во многом иначе, чем центр России.
Закавказье, прежде всего, представляло собой ближайший тыл одного из русских фронтов в Великой войне 1914-1918 г.г. и притом, тыл этот был настолько близок к фронту, что удайся в декабре 1914 года прорыв турками нашего фронта, то Закавказью угрожало бы непосредственное вторжение турецкой армии.
В то время, когда осенью 1917 года уже не существовало ни русско-германского, ни русско-австрийских фронтов, Кавказский фронт существовал еще до конца года.
Провозглашенные революцией лозунги – “самоопределение народностей” и всяческой свободы в Закавказье нашли чисто специфическую почву.
Ряд населяющих Закавказье народностей, отличающихся языком, верованиями и степенью культуры, связанных до того не столько цементирующим влиянием более высокой культуры русской, сколько давлением силы центральной русской власти, с падением последней, проявили столько взаимного шовинизма в отношениях, что попытки трех главных народностей Закавказья – татар (будущие азербайджанцы), армян и грузин – удержаться на какой либо общей политической платформе и договориться до федерации привели их весьма скоро (к весне 1918 года) к объявлению ими их национальной независимости, а затем и к провозглашению “суверенитета” каждой из этих трех новообразовавшихся “республик” и полному отделению их от Россию.
Национальный антагонизм упомянутых трех народностей в их отношениях друг к другу, имевший уже свои серьезные корни в прошлом (армяно-татарские столкновения в 1905-1906 г.г., традиционное соперничество экономическое и вообще взаимная нелюбовь грузин и армян), был одной из главных причин, что еще задолго до прихода (в 1920 году) большевиков в Закавказье, уже полилась там кровь во время взаимных столкновений татар и армян, армян и грузин.
И наконец, естественные богатства края и в особенности, некоторых его частей, сыграли также немаловажную роль в будущих судьбах Закавказья.
Немцы и турки в 1918 году грабили Закавказье; первые – Грузию, вторые – богатый Азербайджан (города Баку и Елизаветполь).
Союзники, выгнав и тех и других, с первых же шагов своих в крае поняли, что овладение им и внедрение в нем своего влияния может дать им реальную пользу. В особенности зарились на Закавказье англичане, игравшие первую скрипку, и итальянцы. И чем более выяснялось ослабление России, тем более распоясывались иностранцы, причем та политика, которую они проводили в Закавказье, не только явно клонилась к ущербу недавней их союзницы России, принесшей колоссальные жертвы в общей борьбе против Германии, но резко противоречила и интересам самих народов Закавказья.
Отсутствие какого бы то ни было государственного навыка в деле управления (в Закавказье не было даже земств); полное неумение выдвинувшихся и ставших у власти людей из представителей туземного населения наладить финансы в своих микроскопических “суверенных” государствах; непомерное национальное самолюбие каждой из этих республик, поминутно приводило их к взаимным столкновениям и даже войнам»[1].
Воевать между собой было кому и было чем. Благодаря сохранившимся архивам Первой мировой войны о секретных заседаниях Совета министров, проводившихся с 16 июля по 2 сентября 1915 г., можно узнать о крайней озабоченности правительства по поводу формирований вооруженных национальных частей.
Так, на заседании 16 июля 1915 г. управляющий министерством юстиции Александр Александрович Хвостов доложил: «А как отнестись к таким, например, действиям, как разрешение формировать различные польские легионы, латышские батальоны, армянские дружины? Подобные формирования выходят за пределы узко-военных интересов, в корне затрагивая вопросы общегосударственной политики. Ведь этот шаг есть в существе ничто иное, как установление принципа образования национальных войск. С ее последствиями по окончанию войны придется считаться не верховному главнокомандующему, роль которого кончится с заключением мира, а правительству. Распустить национальные батальоны будет не легко, и они тяжелым грузом будут давить на нашу окраинную политику»[2].
И они давили «тяжелым и кровавым грузом» в гражданской войне. Автором создания национальных войск был великий князь Николай Николаевич (младший), верховный главнокомандующий сухопутными и морскими силами Российской империи в 1914-1915 гг., который сделал все возможное для отречения императора Николая II и напрямую способствуя тем самым «русской смуте».
Здесь же мы видим появившихся на Южном Кавказе наших старых знакомых – англичан. А начиналось всё с больших надежд и обещаний. В Баку глава союзных войск генерал Томсон произнес прекрасную речь: «Великая война окончена полной победой Антанты. Я пришел как ее представитель сюда, в Баку, в пределы России в ее границах до войны 1914 г., на русскую землю, на Кавказ, принадлежащий России от моря Каспийского и до Черного моря». В продолжительной беседе с представителями русского населения Томсон пояснил: «…задачей союзных войск является лишь содействие поддержанию внутреннего порядка и спокойствия в стране… никаких проявлений национального антагонизма и национальных столкновений допущено не будет»[3].
Это было очень созвучно чаяниям русского населения, если бы не одно «но». Это «но» заключалось в том, что генерал Томсон сам являлся русофобом, т.е. всей своей душой ненавидел русских и Россию и собирался делать прямо противоположное сказанному. Через непродолжительное время это отлично поняли и наши соотечественники: «На наше (да полагаю, и на несчастье народов Закавказья) несчастье политику Антанты делали англичане, прошедшие свой служебный стаж в Британской Индии, где ненависть к России была воспитана издавна и была даже воспета одним из блестящих литературных талантов, Редьярдом Киплингом. И главнокомандующий союзных сил в Закавказье Томсон, и (в особенности) его начальник штаба полковник Стокс были определенными русофобами, даже с трудом скрывавшими эти свои чувства»[4]. Отсутствие искренности в отношениях англичан в России, кроме всегда и во всем двойственной политики, объясняется, главным образом, тем, что «у нас в Закавказье… политика эта делалась английскими военными людьми, прошедшими свою службу в колониях и, в особенности в Индии, где ненависть к русским и убеждение в грозящей Индии со стороны России опасности, были основой деятельности генерала Томсона, и полковники Стокс и Шатлеворт были яркими представителями людей этой именно школы»[5].
Первые значительные подвижки в национальных отношениях начинаются весной 1917 г. в Баку, когда проходил первый в России «Всемусульманский политический съезд», где в речах ораторов многократно подчеркивалось, что наконец пало самодержавие, устранен тиран и деспот, и народы России теперь могут зажить свободной жизнью. Много говорилось об объединении всех мусульман России, которых ораторы насчитывали до 35 миллионов (на самом деле их было в то время в России около 22-24 миллионов); о необходимости их политического и территориального объединения; о слиянии их с мусульманами Турции, Персии и Индии.
Каким же образом и за счет чего собирались жить вновь образованные республики, не имеющие навыков управления? Оказывается, местным чиновникам даже и думать долго не приходилось, по причине того, что «создано было Россией и ее денежными средствами в Закавказье, было так много, что за пять лет революции Закавказье смогло самостоятельно просуществовать: Азербайджан – за счет той нефти, которую он собирал, пользуясь до того созданною русскими промышленностью, а Грузия – за счет того огромного военного имущества и всяких запасов (сахара, провианта, обмундирования, машин, автомобилей и т.д.), которые были собраны в Тифлисе и других местах, составлявших базы всего Кавказского фронта, как равно и за счет огромного государственного имущества, принадлежащего России»[6].
Была также надежда на белое движение, которое должно было объединить все части рассыпающейся России, в том числе и на Кавказе, а положение сложилось такое, что полыхал весь юг России. Для мирного населения наступило время, когда любая власть стала ассоциироваться с насилием и произволом. Пышным цветом расцвел бандитизм, гремевшие в России имена Махно и Петлюры приводили обывателя в безнадежное состояние, о чем и поведал свидетель происходящего, отметив полную несостоятельность белого движения: «Трагедия добровольчества подходила к своей естественной развязке. Кругом армии, обессиленной и не имеющей резервы, сосредоточивались со всех сторон враги. Глухо волновалась и уходила с фронта Кубань. Вражда к добровольцам еще более обострилась, после поспешной казни одного из наиболее популярных членов Краевой Рады (кубанской). Со стороны Грузии доходили раскаты пламенной ненависти к русским. Было сравнено с землей Гуляй-поле, родина Махно, и крестьянские банды последнего жестоко мстили за своего “батька”. Число зеленых, сорганизованных в целые армии, имевшие уже артиллерию, доходило только около Новороссийска до тридцати тысяч. Петлюра организовал своих украинцев против добровольческой армии, в это же самое время вспыхивали распри в сердце последней; началась борьба за распылявшуюся власть»[7].
Все это белое движение с его основателем и организатором Алексеевым, явилось для России источником неисчислимых бед и несчастий. Мог ли бывший начальник Генерального штаба царской России, а при Временном правительстве Верховный главнокомандующий, организовать движение, объединяющее большую часть населения страны?
Нет, не мог в силу своей слабохарактерности, двуличности и подковерных интриг, ярко проявившихся при силовом низложении государя, где он сыграл главную роль, а также в силу своей полной беспомощности при развале армии. Это был руководитель дважды предавший: сначала главу государства императора, которому присягал на верность, а затем и Россию – вызвав нашествие интервентов. Его наследник Деникин продолжил разрушительную политику добровольцев.
Могла ли белая армия успешно «освобождать» территории и привлекать население на свою сторону?
Нет, не могла, т.к. ее основу составляли дворяне и интеллигенция, не понимающие крестьянского населения и не считающиеся с его интересами. Отсюда насилие и произвол, с последующим моральным и физическим разложением немалой части руководства белой армии, вызывающей отторжение жителей юга России. А свидетельства были самые отрицательные: «Тогда же пришлось услышать от многих о безобразиях, творимых добровольческими офицерами и властями в тылу армии. Явление, которое пришлось наблюдать повсюду в тылу армии, – неимоверно переполнение этого тыла фланирующим и ничего не делающим, абсолютно здоровым офицерством; группа Минеральных Вод (Кисловодск, Пятигорск, и Ессентуки) и самый Ростов, где я прожил несколько месяцев, были полны офицерством, пьянствующим, безобразничающим и ничего решительно не делающим. Звезда Деникина закатывается; дело, начатое добровольческой армией, проиграно безвозвратно и вряд ли дело борьбы с большевиками может быть продолжено, если во главе его останутся те же лица, которые возглавляли его до сих пор»[8].
С привлечением на свою сторону Антанты появились только дополнительные притеснения населения и неприкрытый грабеж богатых закромов Родины.
Самым сложным и неразрешимым оказался национальный вопрос: «Национальная чересполица поставила и перед новыми Закавказскими государственными образованиями тяжелый вопрос о новом подданстве – вопрос особенно тяжелый в тех местах, где отныне, с образованием нового государства, для значительной части населения, принадлежащего к национальности не господствующей, возникал вопрос о будущем подчинении их представителям национальности господствующей. Все эти вопросы, не возникавшие раньше при существовании одной общей российской государственной власти, одинаковой для всех, не замедлили сказаться со всею своей остротою, едва возник в Закавказье вопрос о создании новых национальных государств, заявивших о своей полной самостоятельности и о своем совершенном отделении от России»[9].
Разрушительный местный национализм был направлен против русских поселенцев и резко обострил отношения между многими народами, исконно проживающими на Кавказе. Причина – крушение центральной власти, наступившее беззаконие и самоуправство. Это было и в 1917 году, и это стало возможным в 1990-ых годы во времена «перестройки и гласности».
Национализм после революционных событий отколол от России окраинные территории, привел население в крайне агрессивное состояние к окружающим народам с применением недопустимого насилия, и временно затих.
Второе крушение центральной государственной власти привело к окончательному отделению периферийных областей с трансформацией в государственные образования с враждебным к России политическим курсом и одновременно с получением от нее многочисленных экономических преференций.
Сошлось несовместимое – недоброжелательство, поощряемое теми, к кому оно направлено. Можно было бы сказать – парадокс истории. Нет это «всего лишь» утрата чувства самоуважения, которое надо возвращать.
Заканчивался определенный этап в русской смуте, и люди, прожившие долгие годы на Южном Кавказе, надеялись на лучший исход для этого благодатного края: «Ближайшее уже будущее повсюду доказало, что отделившиеся, порвавшие свои связи с Россией, кавказские окраины без России, без ее языка и ее культуры жить не могут, и что все их государственное делание на самом деле ничего серьезного не представляет и подлинный народ от всей этой политики и игры в государственность только страдает»[10].
Однако последующие события разрушили иллюзии о невозможности существования Южного Кавказа без русского мира, и перед нами суровая действительность:
- Азербайджан стал братской страной для Турции, и это единение будет только крепнуть.
- Грузия находится под протекторатом США и Турции.
- Армения переходит под покровительство США.
Что же в это время происходило в каждой из вновь образованных республик, к чему это привело и что нам ждать в будущем? Почему произошедшее можно расценивать понятиями, сравнимыми с географическими и военными катастрофами? Узнаем из следующих статей.
[1] Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 г.г.) Б.Байкова // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 9. С. 92-94.
[2] Тяжелые дни. Секретные заседания Совета Министров 16 июля – 2 сентября 1915 года // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 18. С. 16, 19-21, 30, 32-33, 75, 78.
[3] Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 г.г.) Б.Байкова // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 9. С. 147, 150.
[4] Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 г.г.) Б.Байкова // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 9. С. 94.
[5] Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 г.г.) Б.Байкова // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 9. С. 164.
[6] Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 г.г.) Б.Байкова // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 9. С. 194.
[7] Побежденные. Очерки Георгия Вилльяма // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 7. С. 236.
[8] Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 г.г.) Б.Байкова // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 9. С. 180, 185.
[9] Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 г.г.) Б.Байкова // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 9. С. 185.
[10] Воспоминания о революции в Закавказье (1917-1920 г.г.) Б.Байкова // Архив русской революции. Москва, издательство “ТЕРРА” – “TERRA”, ПОЛИТИЗДАТ, 1991. Том 9. С. 158-159.
