Аннотация
Особенностью православной Церкви в отличие от католической, по мнению профессора Духовной академии, историка М.О. Кояловича, являлось принципиальное невмешательство церкви в область политического и социального бытия личности. Это привело к тому, что в условиях белорусских губерниях православное духовенство в отличие от католического клира активно не смешивало конфессиональную и национальную принадлежность. Однако в белорусских губерниях православной церковью была выработана особая форма адаптации к общественно-политической жизни – православные братства.
_________________________________________________________
Польское восстание 1863–1864 гг. активно обсуждалось в русских периодических изданиях, в число которых входила и газета И.С. Аксакова «День». Среди постоянных авторов этой газеты был преподаватель Петербургской Духовной академии, историк М.О. Коялович. В своих статьях на страницах «Дня» М.О. Коялович неоднократно отмечал, что в белорусских губерниях Северо-Западного края вероисповедный вопрос напрямую связан с этнической идентификацией населения. Пророческим оказалось замечание историка о том, что «пройдет по крайней мере столетие, когда можно будет взяться за какую-нибудь живую сторону западно-русской жизни помимо веры» [1, с. 5], в том числе и в национальном вопросе. Действительно, если во второй половине XX века в БССР при официальном и массовом атеизме национальность уже никто не рассматривал исключительно через призму конфессиональной принадлежности, то в течение всего XIX века в западных, в том числе белорусских, губерниях этническая идентификация во многом предопределялась принадлежностью к православной или католической церкви.
В публицистике М.О. Коялович развивает учение о религиозных особенностях православия и католичества в их соотношении с проявлениями этнического сознания. Так, особенностью православного мировоззрения является то, что «основные его начала упорно противятся безразличному смешению небесного и земного» [1, с. 5]. В католичестве, напротив, наблюдается «строго выработанная, твердая и безграничная в своих последствиях система – мешать все небесное со всем земным» [1, с. 5], что в отношении этнического сознания в политических условиях западных губерний приводит к отождествлению католического вероисповедания с польской национальностью. Однако само присутствие в крае православной церкви сдерживает эту тенденцию, в результате чего «многие латиняне шляхетского, мещанского и все члены крестьянского сословия сохраняют еще свои самородные, местные начала, не делаются поляками, как бы должны были сделаться по требованию тамошнего латинства» [1, с. 5]. Таким образом, М.О. Коялович не только скорректировал распространенный в то время тезис о том, что этническая принадлежность в Западном крае совпадает с вероисповеданием, отметив, что «не все латиняне тамошней страны являются поляками» [1, с. 5], но показал, что конфессиональная принадлежность по-разному воздействует на этническое сознание белорусского населения. М.О. Коялович подчеркивал особую роль православия и православного духовенства в противодействии полонизации, которую автор называл «историческим убийством» [2, с. 4] белорусского народа. В частности, он писал, что «православное белое духовенство Литвы и Белоруссии … с глубокой древности неизменно, сколько могло, стояло за одно с народом, вдали и даже во вражде по отношению к польским стремлениям» [2, с. 4].
Вместе с тем, православная церковь не может активно участвовать в национальных движениях, поскольку в отличие от католичества последовательно отграничивает от религиозной жизни область общественно-политического бытия. М.О. Коялович пояснял, что «слабость» православной церкви в политическом и этно-религиозном противоборстве «скрывается в существенном различии нашей православной веры и латинской ультрамонтанским характером, которым отмечено почти везде литовское и белорусское латинство» [2, с. 5]. Несмотря на предоставление со стороны властей «внешних, мирских средств для поддержания нашей веры в борьбе с латинской, но мы, верные духу нашего православия, никогда не можем с смелостью и неразборчивостью пользоваться этими мирскими средствами и признавать их существенно необходимыми и законными в деле веры. Мы с молоком матерним всасываем убеждение, что вера должна жить своею внутреннюю силою и потому в употреблении мирских средств для поддержания веры – колеблемся, смущаемся, то беремся, то останавливаемся. Взгляд этот так присущ нам и всем русским, что даже наше правительство обнаруживает на этом пути то же колебание, ту же нерешительность; то поможет, то бросит, даже при политических побуждениях поддерживать в Литве и Белоруссии православие» [2, с. 5]. Не случайно, православное духовенство, которое является единственным в Северо-Западном крае «историческим вернейшим хранителем народности» [3, с. 5], не способно заменить собою интеллигенцию, поскольку «не может и не должно мешаться в мирские дела, и пусть хранит крепко это великое отличие свое от латинского духовенства» [3, с. 5]. В этой связи роль борца против полонизации возлагалась М.О. Кояловичем на православные братства, которые могли выступать как общественно-политическая сила в крае.
В свою очередь католическая церковь в белорусских губерниях приняла на себя функции по распространению среди восточнославянского населения польской национальной идентичности. По мнению автора, возможность такого превращения заключалась в «самом духе ультрамонтанского латинства» [2, с. 5], которое использовало польский национализм как средство для распространения своего вероисповедания. Однако католичество как система догматов, обрядов и церковной организации, с одной стороны, и польский национализм, с другой стороны, все-таки явления разного порядка. Их сближение было обусловлено историей польского общества и государства. Разделы Речи Посполитой совпали с утратой католической церковью господствующего положения, что «повело к сильному сближению польского и латинского интереса в этой стране, которое еще более установилось от одинаковой жажды господства с обеих сторон, и от одинакового горя их о потерянном своем положении» [3, с. 4]. В результате поляк-атеист оказывает поддержку католической церкви, а ксендз или монах участвует в польском национальном движении.
Отметим, что М.О. Коялович был далек от узкой религиозной нетерпимости и писал, что лично знает среди ксендзов «не мало достойных глубокого уважения как за личные качества, так и за сохранение характера старого, древнего латинства» [3, с. 3]. Он занимал непримиримую позицию по отношению к такому направлению в католицизме как ультрамонтанство, в особенности к деятельности ордена иезуитов.
Таким образом, католичество активно воздействовало на этническое самосознание населения белорусских губерний Западного края в интересах проекта «большой польской нации». В свою очередь православная церковь занимала в крае пассивную, оборонительную позицию. Это обусловливалось тем, что православие сознательно избегало вмешательства церкви в область политического и социального бытия личности. Однако в белорусских губерниях православной церковью была выработана особая форма адаптации к общественно-политической жизни – православные братства, которые, по мнению М.О. Кояловича, могли сохранить белорусскую этническую идентичность.
Литература
Коялович М.О. По поводу указа сенату 31 марта, о даровании амнистии поднявшим оружие против правительства в Западных губерниях // День. 1863. № 15. С. 1-5.
Коялович М.О. О расселении племен Западного края России, по поводу атласа г. Эркерта // День. 1863. № 20. С. 4-9.
Письма к отцу Иосифу Васильеву (протоиерею Посольской церкви в Париже) об униатском вопросе // День. 1863. № 25. С. 3-6.
