В мае 2012 г. журналист «Радио Свобода» [1] Сергей Абламейко написал статью с говорящим названием: «Канонизация Семашко. Гибель народа» (позже эта статья была издана в авторском сборнике С. Абломейко [2]). Статья появилась по причине того, что журналисту в силу его идеологических воззрений не понравились слухи о возможной канонизации Православной Церковью митрополита Литовского и Виленского Иосифа (Семашко). С. Абламейко ожидал, что кто-нибудь из православных интеллектуалов выступит на стороне белорусской оппозиции и «предостережёт белорусов от такого шага» [3]. Но, поскольку интеллектуалы промолчали, роль набата взял на себя С. Абломейко. 3 мая 2012 г. вышла упомянутая выше статья, в которой С. Абломейко сразу же заявил, что люди рассматривают события, связанные с деятельностью митрополита, как конфессиональные. По мнению С. Абломейко, этот конфессиональный взгляд был якобы навязан ещё в XIX в. российской историографией. Сам же С. Абломейко считал, что подход «должен быть национальным». Далее оппозиционный журналист привёл пример того, каким образом нужно трактовать воссоединение униатов с православными и саму деятельность митрополита Иосифа (Семашко), чем проиллюстрировал своё видение «национального подхода».
По мнению С. Абломейко, «в 1839 г. впервые в истории до этого более 500 лет самостоятельную белорусскую митрополию, которая в разные исторические периоды была то униатскою, то православною, то вновь униатскою, присоединили к русской церкви, к Москве» [4]. Применяемый журналистом «национальный» подход к оценке событий прошлого уже в этой фразе начинает чётко иллюстрировать свой потенциал. И этот потенциал является не научным, а мифологическим, на что указывает якобы наличие в Средневековье «самостоятельной белорусской митрополии». В мифологической картине прошлого, основанной на «национальном» подходе», это, наверное, возможно. Но в реальном прошлом «самостоятельной белорусской митрополии» не существовало. Вплоть до середины XV в. существовала единая для всех русских земель Киевская или Русская митрополия, охватывавшая земли бывшего Древнерусского государства и окрестности. Её возглавляли митрополиты Киевские и всея Руси. Термина «Белоруссия» в титуле митрополитов не было. В середине XV в. Киевская митрополия разделилась по причине давления со стороны великолитовских князей-католиков и конфессиональной политики, проводимой в Великом княжестве Литовском Римской курией. Попытки назначать отдельных митрополитов были и ранее, но они заканчивались возвращением к единству. Константинопольские патриархи того времени старались не идти на поводу у великих князей литовских, желавших контролировать православных митрополитов, а потому стремившихся к разделению митрополии. Кризис единства случился в середине XV в., когда появились новая Западнорусская митрополия, включавшая в себя земли современных Украины, Белоруссии и Литвы. Т.е. никакой «белорусской митрополии» в то время не существовало. Церковно-административная единица с названием «Белорусская митрополия» появилась лишь в 20-х гг. ХХ в. Но она не имеет никакого отношения к тем мифологическим конструкциям, которые создаёт С. Абломейко. Соответственно, не могло быть и более чем 500-летней самостоятельности у мифической «белорусской митрополии». Т.е. та структура, которую С. Абломейко называет «самостоятельной белорусской митрополией», до середины XV в. была единой и общей для всех земель Руси. В таком случае, остаётся непонятным, почему эта митрополия должны быть именно белорусской?
Более того, с рубежа XIII – XIV вв. митрополиты Киевские и Всея Руси, хоть и титуловались Киевскими, но предпочитали иметь резиденцией города Восточной Руси, сначала Владимир-на-Клязьме, а потом Москву. Представление С. Абломейко о «белорусской митрополии» следует признать оригинальным, если эта «белорусская митрополия» возглавлялась митрополитами Киевскими и Всея Руси, но никак не Белоруссии, а резиденцией их были восточнорусские, т.е. никак не белорусские города. Кстати, даже официальную первую резиденцию митрополитов – Киев – также нельзя назвать белорусским городом.
Далее С. Абломейко пишет, что самым важным смыслом акта Полоцкого церковного Собора 1839 г. стала «утрата поместной белорусской церковью отличительной, самостоятельной традиции» [5]. Можно предположить, что С. Абломейко не понимает сути термина «поместная Церковь». Поместная Церковь ‒ «Церковь, обладающая самостоятельностью во внутреннем управлении, имеющая юрисдикцию на собственной территории, называемой канонической, в пределах одного или нескольких государств» [6]. Примерами поместных Церквей могут быть Русская, Сербская, Константинопольская и другие Православные Церкви. Но белорусской среди них нет и никогда не было. Под «отличительной, самостоятельной традицией», видимо, понимается униатский обряд, который, естественно не совпадал с православным по догматике, или местные отличия в православном богослужении, но они являлись, скорее, чисто региональными, чем этнически детерминированными. Получается, что С. Абломейко заявляет о существовании «поместной белорусской Церкви», которой на самом деле не было.
Следующие утверждение журналиста снова вызывает вопросы. Он пишет, что «ни Московская митрополия, ни Московский патриархат никогда не были церковью-матерью для белорусов». И продолжает: «Нашей церковью-матерью с Х столетия был Константинопольский патриархат и, в более узком плане, ‒ Литовско-Новогрудская митрополия, которая существовала с 1316 г.» [7]. Возникает вопрос, если христианство пришло на Русь ещё в конце X в., то какая структура была «церковью-матерью для белорусов» «в более узком плане» с момента крещения и до 1316 г.? Земли, на которых появилась эта митрополия, принадлежали Киевской митрополии. Почему же С. Абломейко не упоминает Киевскую митрополию как «церковь-мать для белорусов» «в более узком плане»? Да и о том, насколько долго существовала Литовско-Новогрудская митрополия С. Абломейко также не говорит. Литовские митрополиты до середины XV в. то появлялись, то исчезали. Только во второй половине XV в. Восточная и Западная Русь получили свои митрополии.
Также следует остановиться на употреблении С. Абломейко понятия «церковь-мать», потому что с пониманием этого термина у журналиста также проблемы. «В церковно-правовой терминологии Церковь-Мать (или Кириархальная Церковь) – это Патриархат, или Поместная Церковь, в состав которой на данный момент канонически и административно входит данная церковная территория. Это вовсе не та Церковь, от которой была воспринята в свое время православная вера. С такой логикой Кириархальной Церковью для всего православного мира была бы сейчас Иерусалимская Церковь. И никак иначе. Но ведь это совсем не так» [8]. Т.е. С. Абломейко попросту подменяет понятия то ли по незнанию, то ли сознательно. С. Абломейко указывает, что с 1316 г. «церковью-матерью в узком смысле» для белорусов была Литовско-Новогрудская митрополия, но Церковь-Мать – это Патриархат или Поместная Церковь. Литовско-Новогрудская митрополия не являлась ни тем, ни другим. Т.е. она не могла быть Церковью-матерью ни в узком, ни в каком другом смысле. Так же проблемы возникают и с указанием на Константинопольский патриархат как на Церковь-Мать. Белорусов в Х в. не существовало, поэтому Константинополь не может быть Церковью-Матерью для них.
Вообще, объективная история православия в Литовской Руси чаще иллюстрирует стремление сохранить духовное и территориальное единство древнерусских земель, чем создание некой «белорусской национальной Церкви».
Далее С. Абломейко пишет, что подкупом и шантажом Русская Церковь добилась от Константинополя передачи прав на Киевскую митрополию. Что произошло в 1686 г. «Так церковь-дочь ‒ РПЦ ‒ оформила захват православной поместной части своей церкви-матери» [9], ‒ пишет журналист, снова не понимая значения терминов. С. Абломейко утверждает, что «в 1839 г. Русская Православная церковь завершила захват Киевской митрополии и ликвидировала нашу самостоятельную восточнохристианскую традицию, которая хоть и узнала определённые изменения во времена Унии, но всё же сохраняла, по сведениям многочисленных исследователей, огромные отличия от традиции московской» [10]. Что в понимании С. Абломейко является «огромными отличиями», он не расшифровывает, видимо, потому что не знает. А слова о завершении захвата Русской Церковью Киевской митрополии лишь подчёркивают отсутствие у С. Абломейко представлений о церковной истории того периода. Дело в том, что православная Киевская митрополия была ликвидирована не Москвой, а введением в 1596 г. Брестской церковной унии. В 1620 г. православная митрополия была восстановлена и в 1686 г. передана Русской Церкви. Естественно, что с течением времени, изменением государственной принадлежности территорий и другими тенденциями менялась и церковная жизнь, исчезали одни традиции, появлялись другие. Подводя промежуточный итог своим рассуждениям, С. Абломейко снова упоминает «свою поместную церковь», не понимая этого термина.
Порождённые сознанием журналиста униатская и православная «поместные церкви», по его мнению, или объединилась бы в одну ‒ Киевский патриархат, или оставались бы «поместными церквями своего права», «каждая из которых сохраняла бы традиции белорусской церкви X – XVI веков». Вряд ли стоит говорить о том, что в Х в. не было белорусов, поэтому не существовало и традиций «белорусской церкви». Кстати, почему этих мифических традиций не сохранилось, С. Абломейко объясняет просто ‒ этому, как обычно для мировоззрения белорусских националистов, помешали «империалистические планы России» [11]. Ограниченность взглядов С. Абломейко на церковные процессы вообще-то должна обижать украинских националистов. Ведь С. Абломейко пишет, что униатская и православная Киевские митрополии сохраняли традиции старой «белорусской церкви». Но ведь в состав Киевской митрополии в Польше входили не только белорусские земли. Если следовать ходу мысли С. Абломейко, украинские традиции то ли не сохранялись, то ли их вообще не существовало. Ведь по всей логике вещей нынешние украинские земли тоже должны были находиться в составе Киевской митрополии, хоть униатской, хоть православной.
Журналист ставит в укор белорусским историкам то, что они «про это совсем не пишут». Утверждая, что «даже сознательные национально историки и философы оперируют лишь российской версией церковной истории, крайне неправдивой и перевёрнутой до неузнаваемости» [12]. Но историки, если они профессиональны, не должны создавать фальсификации, именно поэтому они «совсем не пишут» выдуманную историю. А что касается «сознательных национально» учёных, то для таких есть выбор: или фальсификации в угоду идее, или истина, которая эту идею может отрицать. И критика журналистом «сознательных национально» учёных говорит лишь о том, что среди них есть профессионалы, способные отличать фальсификации от истины.
Продолжение следует.
_________________________________________________________
[1] «Радио Свободная Европа/Радио Свобода» признано в России в 2020 г. СМИ-иноагентом, а в 2024 г. внесено в Перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации. В Белоруссии интернет-ресурсы Белорусской службы Радио Свобода были признаны экстремистской организацией в 2021 г.
[2] Абламейка С. Мой Картаген. [Без места издания]: Радыё Свабодная Эўропа / Радыё Свабода, 2015. 316 с.
[3] Там же. С. 91.
[4] Там же. С. 92.
[5] Там же.
[6] Цыпин В., протоиерей. Поместная Церковь // Всемирная история. Энциклопедия. Режим доступа: https://w.histrf.ru/articles/article/show/pomiestnaia_tsierkov (дата обращения: 12.05.2024).
[7] Абламейка С. Мой Картаген. С. 92.
[8] Герук С. «Для исцеления раскола на Украине нужна не автокефалия, а покаяние». Беседа с архиепископом Боярским Феодосием (Снигирёвым) // Православие.Ru. Режим доступа: https://pravoslavie.ru/115159.html (дата обращения: 12.05.2024).
[9] Абламейка С. Мой Картаген. С. 94.
[10] Там же.
[11] Там же. С. 95.
[12] Там же.
