О некоторых аспектах исследования Русской экспертной школы «Системное давление США на Русскую Православную Церковь в идейном и геополитическом противостоянии»
Новое исследование Русской экспертной школы посвящено теме борьбы США с Русской православной церковью. Исследование рассматривает широчайший круг вопросов – от предпосылок международной религиозной политики США и её идеологических оснований до практических методов, с помощью которых США стремятся подорвать единство Русской церкви. Исследование отличается широкой выборкой источников, последовательностью изложения, обоснованностью выводов и может быть смело рекомендовано к ознакомлению широкому кругу читателей, интересующихся ролью православия и религиозного фактора в целом в мировой политике и геополитике.
Одна из важных тем, которые затрагиваются в исследовании – роль Константинопольского патриархата в религиозной политике США. Авторы приходят к выводу о том, что сотрудничество США и Константинопольского патриархата, начавшееся ещё в середине ХХ века, является обоюдовыгодным, однако рассматривают Фанар в основном как политический инструмент, действующий в интересах США. Раскрытию этой темы посвящён подраздел «Константинопольский Патриархат как инструмент американского влияния» параграфа 1.2 «Политическая инфраструктура США, оказывающая давление на Церковь». В этой части исследования отмечается стремление Константинопольского патриархата изменить православную экклесиологию, говорится о его критической слабости и зависимости от турецкого правительства, обращается внимание на то, что бо́льшая часть паствы Константинополя находится в США, и административный ресурс американских государственных институтов и общественных организаций активно используется, чтобы поднять значение и статус константинопольского патриарха в глазах всего мира, сформировать для него образ главы мирового православия. Главная общая цель Константинополя и США состоит в том, чтобы ослабить Русскую православную церковь, а Украинская православная церковь была выбрана как объект нападок по причине того, что она является особенно уязвимой частью Русской церкви.
В целом с большинством перечисленных тезисов нельзя не согласиться, но некоторые требуют уточнения, их следовало бы рассмотреть в более широком историческом контексте, что мы и попробуем сделать далее. Вынесем на обсуждение несколько утверждений, с которыми часто можно столкнуться в церковной и околоцерковной публицистике на фоне легализации Константинопольским патриархом Варфоломеем украинских раскольников и созданием ПЦУ:
1) Экклесиология, на основании которой Фанар полагает себя вправе вмешиваться в жизнь автокефальных Православный Церквей, сложилась в ХХ столетии и потому не имеет исторических оснований.
2) Константинопольский патриархат является инструментом в руках враждебных российскому государству сил и современные проблемы межцерковных взаимоотношений связаны с личными качествами патриарха Варфоломея, якобы другой Константинопольский предстоятель вел бы себя иначе.
3) Фанар крайне слаб во всех отношениях, он не имеет ресурсов в противостоянии с Русской православной церковью, поэтому вынужден искать внешней поддержки у политических игроков.
С подобными мнениями можно отчасти согласиться. В то же время они не совсем адекватно описывают действительность.
Особенности экклесиологии Константинопольского патриархата
Хорошо известны претензии Константинопольской патриархии на особые властные полномочия во Вселенском Православии, связанные с государственно-церковным симбиозом, сложившимся в Османской империи после 1453 года, а также представлением Константинопольской иерархии о продолжении своей власти на всех территориях, входивших прежде в состав Ромейской империи. Пользуясь поддержкой турецкого правительства, Фанар в течение нескольких столетий без особых церемоний вмешивался в дела Поместных Церквей, оказавшихся в пределах Великой Порты, и последовательно подчинял их своей власти.
Однако не так хорошо известно, что в 1790-м году Константинопольский патриарх Неофит VII предпринял попытку денонсировать томос 1686 года, согласно которому Киевская митрополия передавалась под омофор Московского патриарха. Отвечая на пожелание польских правительственных кругов, стремившихся пресечь российское влияние на русских подданных Польско-Литовского государства, патриарх Неофит обратился к православному населению Польши с пастырским посланием. В нем он резко критиковал Русскую церковь за ее неспособность обеспечить бесконфликтное существование православной паствы в Польше, прямо говорил о том, что её возвращение под его власть исправит ситуацию.
В целом из послания к православному населению Речи Посполитой следовало, что Константинопольский патриарх Неофит VII в 1790-м г. считал себя вправе по своему усмотрению вмешиваться в дела других Поместных Церквей и брать под свой омофор любую из их частей в случае, если, по его мнению, руководство той или иной Поместной Церкви поступало неправильно. В послании он не столько увещевал польских собратьев по вере, сколько выступал в качестве верховного предстоятеля, которому принадлежит суд и право действовать без учета интересов священноначалия других Поместных Церквей. За непослушание себе он грозил духовными карами. Не называя прямо Святейший правительствующий синод, Константинопольский предстоятель укорял его в служении Российской империи. При этом он сам восхвалял власть турецких султанов и был готов таким же образом восхвалять польских королей.
Послание патриарха Неофита, датированное 1790-м годом, в полной мере согласуется с церковной политикой современной Константинопольской патриархии. Оно служит свидетельством представления об универсальной власти патриарха Константинополя во Вселенской Церкви, сложившегося по меньшей мере уже во второй половине XVIII века. Действительно, до этого Фанар подчинял себе Поместные Церкви на территории Османской империи. Но в 1790-м году он позволил себе бесцеремонное вмешательство в дела Русской церкви, которая обладала покровительством одного из могущественнейших государств Европы – Российской империи. А это означало уже более высокий уровень властных амбиций. В итоге можно с полным правом говорить о том, что нынешняя экклесиология Фанара с ее претензией на господство во Вселенской Церкви вызрела значительно ранее ХХ века.
Константинопольский патриархат нельзя считать лишь инструментом в руках враждебных России сил. Дело в том, что в описанном выше эпизоде не только польские власти пытались воспользоваться услугами Фанара, но и, очевидно, патриарх Неофит VII стремился использовать польскую политику ради греческого реванша на современных белорусско-украинских землях. Хронологически это был первый случай проявления откровенной враждебности Фанара к России и её Церкви. Последующие недружественные шаги Константинополя в отношении Русской церкви имели место в ХХ веке в связи с исчезновением Российской империи и антирелигиозной политикой в СССР. Эти враждебные действия продолжились и во второй половине ХХ века, после того как гонения против православия в СССР ослабли. Продолжаются они и в начале XXI века, являясь фактором современного противостояния мировых сил. Начиная с середины ХХ века прослеживается тенденция присоединения руководства Константинопольской патриархии к тем геополитическим силам, которые выступали противниками СССР, а ныне выступают противниками Российской Федерации.
У многих людей (включая и авторов доклада «Системное давление США на Русскую Православную Церковь в идейном и геополитическом противостоянии») складывается впечатление, что как Фанар использовался мировыми силами в качестве инструмента, так и он сам прибегал к помощи мировых сил для достижения своих целей. Можно было бы сказать, что ответ на вопрос, кто кого использовал, зависит от позиции наблюдателя. Однако тут стоит обратить внимание на следующее обстоятельство: нынешняя экклезиология Фанара, претендующего на власть в мировом Православии, слишком походит на католическую экклезиологию, с ее папоцентризмом. Их схожесть отмечается многими исследователями (Маслов 2023; Ермилов 2019; “Врачу, исцелися сам” 2019). Причина этой схожести заключается в том, что экклезиология Фанара и экклезиология Ватикана имеют один общий корень – идеологию универсальной империи. Конечно, на Западе и на Востоке по-разному складывались исторические условия, что повлияло на некоторые специфические черты и время окончательного формирования Римской и Константинопольской экклезиологий. Но важно заметить, что когда эти универсалистские экклезиологии вызрели, то они заставили как Римские, так и Константинопольские церковные структуры ставить перед собой схожие цели.
Поэтому для Константинопольского патриархата все мировые силы, которые используют его в своих интересах, подобны пузырям на воде во время затяжного дождя – исчезают так же быстро, как и появляются. А Константинопольский патриархат продолжает существовать, и его цели не меняются. Поэтому с церковной точки зрения ответ на вопрос, кто кого использует, очевиден.
В прошлом Фанар опирался на Османскую империю, а в конце XVIII века пытался использовать Речь Посполитую. Ныне он приспосабливает к достижению своих целей другие силы. При этом удивительно, но приходится заметить, что руководство Константинопольской патриархии ради достижения господства не гнушался сотрудничать с теми, кто проводил по отношению к Церкви откровенно враждебную политику: в конце XVIII – с правительством Речи Посполитой, а в наши дни – с глобалистами по обе стороны Атлантического океана. Из этого можно сделать вывод о тщетности надежд на новых людей в руководстве Константинопольской патриархии. Пока существующая экклесиология Фанара не будет пересмотрена, он не оставит попыток подчинить себе весь Православный мир, прибегая к услугам всех возможных геополитических игроков, включая и тех, которые являются носителями антиправославной идеологии.
