Стремление «подправить» прошлое, чтобы оно выглядело в соответствии с желаемыми представлениями, появилось у человечества достаточно давно. Несмотря на развитие науки, появление новых методов определения подлинности документов и артефактов, активизацию борьбы с историческими фальсификациями, прошлое подвергается активному переписыванию в угоду современным политическим, культурным и иным требованиям. Переписыванием прошлого занимаются как государственные институты, как и одиночки, иногда искренне уверенные в истинности собственных взглядов на историю, а временами сознательно искажающие прошлое для создания последовательностей исторического развития, способных оправдать современные сфальсифицированные представления.
Среди фальсификаторов можно выделить сторонников неоязыческих концепций прошлого, стремящихся обосновать современные неоязыческие мифы конструированием удобного прошлого. К представителям подобного направления относится руководитель белорусской общественной организации «Русь» Николай Максимович Сергеев. Его неоязыческие фальсификации истории уже привлекали внимание исследователей и публицистов[1]. Тем не менее, он продолжает настойчиво вводить неоязыческие фальсификации даже в тексты, которые не подразумевают обращение к дохристианскому прошлому славян, тем более, вымышленному. 21 сентября 2021 г. на сайте российских соотечественников «Вместе с Россией» посвилась первая часть статьи Н.М. Сергеева, посвященной Северной войне 1700‒1721 гг.[2]. Начинается статья с рассказа о предыстории войны. И эта предыстория начинается не в Смутное время, когда Швеция захватила русские территории, и даже не в высокое Средневековье, а «с глубокой старины». Н.М. Сергеев упоминает ругов – германское племя, известное в период Великого переселения народов IV-VI вв. Правда, он искренне уверен, что руги ‒ славяне, и воспринимает их название как синоним названия «руяне» ‒ славянского населения о. Руян (Рюген). На самом деле ругами на несколько столетий позже называли русских, но, в данном случае, дело в похожести названий, а не в родстве германских ругов и населения средневековой Руси. Так что истоки Северной войны, оказывается, лежат в те времена, когда русских как этноса не существовало.
Основной же упор в предыстории войны делается на эпохе Рюрика. Н.М. Сергеев пишет, что «в 862 году новгородские словене […], кривичи и другие племена призвали на княжение Рюрика, своего близкого родича, князя ободритов и варяга по воинско-торговому промыслу. Кстати, само имя Рюрик (означает “сокол” – в том числе и на некоторых современных славянских диалектах) происходит от такого персонажа славянской мифологии, как огненный сокол Рарог, воплощения бога земного огня Семаргла»[3]. Оставляя в стороне споры о происхождении Рюрика и его родстве как с реальными, так и вымышленными историческими персонажами, сосредоточимся на явно псевдонаучных утверждениях, присутствующих в статье Н.М. Сергеева.
Н.М. Сергеев в данном случае использует то, что академик А.А. Зализняк назвал любительской лингвистикой, т.е. «непрофессиональным разбором слов и других языковых единиц»[4]. Профессиональные лингвисты указывают, что имя Рюрик не могло произойти от слова Рарог, поскольку «созвучие полабско-ободритского *rorög, *ræreg с именем полулегендарного русского князя Рюрика вызвало и вызывает бесконечные околонаучные спекуляции. Следует заметить, что переселение полабско-одерских славян на территорию Руси не засвидетельствовано, а по-русски имя князя-переселенца (если бы он был ободритом или рюгенцем) имело бы форму *Рярегъ или *Рарюгъ»[5]. С точки зрения науки «огненный сокол Рарог» не является воплощением «бога земного огня Семаргла», поскольку Семаргл и Хорс, скорее всего, были иранскими божествами, введенными в пантеон князем Владимиром в период его языческой реформы 980 г. «без предварительного усвоения и освоения их русской традицией[6]. Однако неоязыческие конструкции дохристианского пантеона славян не слишком опираются на научные данные, поскольку в противном случае к персоналиям пантеона возникало бы множество закономерных вопросов.
Заканчивая «предысторию» Северной войны, Н.М. Сергеев задает риторический для себя вопрос «Какое же всё это имеет отношение к Северной войне?» И отвечает на него: «Оказывается, самое непосредственное. Дело в том, что память о Балтийской Руси не только стала частью русского народного сознания, но и бережно передавалась из поколения в поколение во многих боярских и дворянских родах, предки которых были выходцами из поморских славян. Так отец родоначальника боярско-царского рода Романовых (к которому принадлежал и Петр I) Андрея Ивановича Кобылы Гланда-Комбил Дивонович (после принятия православия Иван Кобыла) приехал в последней четверти XIII века вначале на Западную Русь, а затем в Москву как раз из балтийского Поморья. О том, что предок бояр Романовых был славянин старой веры, прямо свидетельствует его прозвище – Дивонович, так как Дивона – это славянская богиня, по одним источникам охоты, по другим – воды»[7].
В данном отрывке Н.М. Сергеев совершенно без критики, но лишь частично повторяет легенду, сочиненную в XVIII в. герольдмейстером С.А. Колычевым, являвшимся потомком Андрея Кобылы. Можно предположить, что Н.М. Сергеев даже не подозревает, что упоминание о Гланда-Комбиле Дивоновиче (встречаются различные написания имени, например, Гланда Камбилла, Гландос Комбила, Гландо Камбила) является вымыслом. Как писал по этому поводу С.Б. Веселовский: «[…] досужее тщеславие одного из Колычевых сочинило наивную легенду о потомке прусских (!) королей Гландосе Камбиле»[8]. Н.М. Сергеев не останавливается на использовании фальсификации, а развивает и усиливает ее. Он пишет, что Гланда-Комбила «был славянин старой веры» и пытается доказать это с помощью прозвища Дивонович, «так как Дивона – это славянская богиня, по одним источникам охоты, по другим – воды». Однако Дивона (Девана, Зевана), скорее всего, богиня, вымышленная Я. Длугошем, который связывал ее с древнеримской богиней охоты Дианой. Эта якобы славянская богиня появилась, как и многие другие неоязыческие боги «как следствие недобросовестного подхода к собираемому материалу […], ввиду отсутствия сколько-нибудь научного подхода или в случае художественного домысла. Позже это часто воспроизводилось как достоверные сведения и, несмотря на критические научные исследования, уверенно вошло в пантеон русского неоязычества, отчасти благодаря идее наличия общеславянского пантеона даже в период развитого Средневековья»[9]. Н.М. Сергеев в данном случае пытается максимально распространить неоязыческие фальсификации, чтобы создать видимость древности повествования. В этом стремлении он путает отчество и прозвище. Дивонович – это отчество, а не прозвище мифического Гланды-Комбилы, т.к. в книге «Боярский род Колычевых» воспроизводится миф об Андрее Кобыле, в котором Гланда-Комбила представлен сыном прусского князя Дивона, отец которого прусский князь Недрон был сыном прусского короля Вейдевута[10].
Таким образом, по семейной легенде Гланда-Комбила не мог быть «славянином старой веры». Он был балтом, т.к. пруссы – это балтские, а не славянские племена. Эти земли были захвачены крестоносцами, на которых в первой половине XVI в. появилось герцогство Пруссия. Возможно, поэтому в некоторых родословцах указано, что предки Андрея Кобылы выехали «из Немец»[11], а Андрей Курбский упоминает, что предки Колычевых выехали «от немецкия земли»[12].
Также в тексте Н.М. Сергеева происходит попытка вписать современные неоязыческие фальсификации в историческую память династии Романовых, выводя из этой исторической памяти мотивы вступления России в Северную войну. Н.М. Сергеев совершенно безосновательно утверждает, что современная неоязыческая фальсификация о «славянине старой веры» Гланде-Комбиле является не только «частью русского народного сознания», но и «бережно передавалась из поколения в поколение во многих боярских и дворянских родах, предки которых были выходцами из поморских славян», т.е. была частью исторической памяти в том числе и рода Романовых. По мнению Н.М. Сергеева Петром I, вступавшим в Северную войну, «двигали не только сугубо государственные интересы, но и семейные предания о балтийской прародине предков, что делало в глазах Петра предстоящую борьбу за выход к морю священной войной»[13]. Петр I, конечно, мог апеллировать к наследию Руси, но его претензии распространялись на территории, ранее контролировавшийся Русью, а не на остров Рюген, с упоминания которого Н.М. Сергеев начинает предысторию Северной войны. Историческая память о «прародине предков» в том виде, в которой ее представляет Н.М. Сергеев у Петра I отсутствовала в силу того, что под исторической памятью (семейными преданиями о балтийской прародине предков) следует понимать неоязыческий миф начала XXI в., который хотя бы хронологически не мог существовать в эпоху Петра I.
В целом, попытка сконструировать неоязыческое видение истории не может обойтись без фальсификаций, поскольку реальная история никак не соответствует неоязыческим преставлениям о прошлом.
[1] Гронский А.Д. Псевдонаучная и неоязыческая риторика в среде российских соотечественников в Белоруссии (на примере текстов Н.М. Сергеева). // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2019. № 1. С. 161–169. DOI: 10.24866/1998-6785/2019-1/161-169; Зеленковский И.Ф. О «Сказании кудесника Николая Сергеева». // Западная Русь. Режим доступа: https://zapadrus.su/rusmir/pubru/634-l-r137.html (дата обращения: 30.11.2022).
[2] Николай Сергеев: Великая Северная война, часть 1 // Вместе с Россией. Режим доступа: http://ross-bel.ru/about/news_post/nikolaj-sergeev-velikaya-severnaya-vojna-chast-1 (дата обращения: 30.11.2022).
[3] Там же
[4] Зализняк А.А. Заметки о любительской лингвистике. М.: Русскиiй мiръ: Московские учебники, 2009. С. 5.
[5] Николаев С.Л. Семь ответов на варяжский вопрос // Повесть временных лет / Пер. с древнерус. Д.С. Лихачева, О.В. Творогова. Комм. и статьи А.Г. Боброва, С.Л. Николаева, А.Ю. Чернова, А.М. Введенского, Л.В. Войтовича, С.В. Белецкого. СПб.: Вита Нова, 2012. С. 422.
[6] Васильев М.А. Язычество восточных славян накануне крещения Руси: Религиозно-мифологическое взаимодействие с иранским миром. Языческая реформа князя Владимира. М.: Индрик, 1998. С. 45.
[7] Николай Сергеев: Великая Северная война, часть 1.
[8] Веселовский С.Б. Исследование по истории класса служилых землевладельцев. М.: Наука, 1969. С. 140.
[9] Гизбрехт А.И. Персонажи русского неоязыческого пантеона в произведениях российских художников: вопросы иконографии и интерпретации. // Культурная жизнь Юга России. 2017. № 1 (64). С. 41.
[10] Боде-Колычев М.Л. Боярский род Колычевых, составленный Б.М.Л.Б.К. М.: Синодальная типография, 1886. С. 1.
[11] Веселовский С.Б. Исследование по истории класса служилых землевладельцев. С. 140.
[12] Боде-Колычев М.Л. Боярский род Колычевых, составленный Б.М.Л.Б.К. С. 2.
[13] Николай Сергеев: Великая Северная война, часть 1.
