После получения прошения от униатской иерархии, император Николай І повелел Св. Синоду составить сообразное с каноническими правилами Православной Церкви постановление, что и было сделано 23 марта (ст. ст.). Через два дня, 25 марта, в праздник Благовещения Пресвятой Девы Марии, император утвердил это постановление резолюцией: «Благодарю Бога и принимаю». 30 марта (ст. ст.) Иосиф (Семашко) был возведен в сан архиепископа, в присутствии членов Св. Синодом ему была вручена Синодальная грамота воссоединенным епископам с паствою, дано братское лобзание всех синодальных членов и совершен в Синодальной церкви благодарственный молебен. Одновременно епископ Иосиф был возведен в сан архиепископа, назначен правящим архиереем Литовской епархии и председателем Синодальной коллегии, переименованной из Греко-униатской в Белорусско-Литовскую.
В память воссоединения униатов была выбита медаль: на одной стороне её лик Спасителя на убрусе с надписью сверху: «Такова имамы первосвященника (Евр. VIII, 1)», а внизу: «Отторженные насилием (1595), воссоединены любовию (1839)»; на обратной стороне восьмиконечный крест в лучах с надписью вверху: «Торжество Православия» и внизу: «25 марта 1839».
Согласно постановлению Секретного комитета по униатским делам от 22 и 26 декабря 1838 г., Св. Синод издал исполнительный указ, который следовало объявить присоединяемому духовенству. В первую очередь с ним знакомили подписантов акта Полоцкого Собора, затем всех, кто ранее дал подписки о воссоединении. Не выразивших письменно желание оставить унию, которых в Литовской епархии насчитывалось 116 священников и 95 монахов, а в Белорусской соответственно 305 и 77 (Толстой 1869: 62), сначала надлежало убедить дать подписки. Только после этого указ об упразднении унии доводился до их сведения. Видимым знаком присоединения к Православию было прекращение в богослужении поминания Римского Первосвященника, введение воспоминания Св. Синода и исключение из Символа Веры слов «и Сына».
К 4 июля 1839 г. во всех благочиниях и монастырях Литовской епархии духовенству было объявлено о разрыве союза с Римом (Записки Иосифа митрополита Литовского 1883. Т. 3.: 460–461). В этом же году 4 октября владыка Иосиф сообщил в Св. Синод, что во всех храмах его епархии более не поминается папа, а Символ Веры поется без Filioque. После Полоцкого Собора продолжался сбор подписок. Всего в 1839–1840 гг. архиепископ Иосиф (Семашко) получил 146 подписок о присоединении. Такая же работа проводилась епископом Василием (Лужинским) в Белорусской епархии, который вопреки постановлению Секретного комитета всенародно объявил о воссоединении сразу после Полоцкого Собора.
Присоединившиеся священники получили единовременное денежное пособие (из средств синодальной Комиссии духовных училищ на эти цели были выделены 360 000 рублей). Секретный комитет разработал секретную инструкцию генерал-губернаторам западных губерний (4 января (ст. ст.) 1839), которым было поручено проследить, чтобы католическое духовенство и помещики не препятствовали воссоединению униатов, и принять меры для предотвращения возможных волнений, которые не последовали (Смолич 1997: 342).
По итогам Полоцкого Собора с Российской Православной Церковью воссоединились 3 епископа, более 1700 священников, более 200 монашествующих, 1227 приходов (Radwan 2001: 185) с 1 600 000 верующими (по Литовской епархии — 986 249 человек, по Белорусской — 613 751 человек)44.
Воссоединение униатов потребовало решения духовных, административных, церковно-строительных и других задач, преодоления социальных и материальных трудностей. Бывшие униаты заметно отличались от православных верующих. На территории современной Белоруссии бывшие униатские общины располагались среди староправославного населения. Их приходские храмы как правило были очень бедными, с иконостасами, сколоченными из простых досок, с минимальным количеством православных и униатских икон, во время богослужений использовались католические литургические сосуды, облачения, монстранции и проч. Богослужение во многих местах совершалось не единообразно — по православным и по униатским книгам. В службах использовались колокольчики, после служб и во время погребений пелись песнопения на польском языке. Отмечались католические праздники, крестные ходы совершались по чину Католической Церкви. Духовенство имело вид католических священнослужителей. В общении с прихожанами священники часто использовали местные белорусские диалекты, но в проповеди и в домашнем быту говорили на польском языке. У многих бывших униатских священников жены и дети были католиками латинского обряда. Принципы материального обеспечения воссоединенного клира существенно отличались от принципов содержания православного духовенства во внутренних губерниях России. Некоторым бывшим униатским церквам принадлежали имения с крепостными крестьянами. Духовные лица, особенно происходившие из шляхетских родов, имели земельные владения, иногда владели крепостными. Прихожане молились по-польски, не носили нательных крестиков, во время богослужений читали молитвы по польским молитвенникам.
На начальном этапе решение задач, поставленных Полоцким Собором, было возложено на бывшую Белорусско-Литовскую духовную коллегию, работавшую под руководством архиепископа Иосифа (Семашко). Коллегии подчинялись 10 православных епархий, на территории которых проживали бывшие униаты. В 1840–1841 гг. в белорусско-литовских губерниях были пересмотрены границы епархий, староправославные и воссоединенные приходы причислены к епархиям, в пределах которых они действительно состояли. Литовская епархия, состоявшая исключительно из бывших униатов, продолжила существовать как Литовская и Виленская. Ее управление было оставлено архиепископу Иосифу (Семашко). Епископ Антоний (Зубко) возглавил православную Минскую епархию, которая после передачи ей общин воссоединенных на 60% оказалась составленной из бывших униатов. Белорусская епархия была упразднена. Управлявший ею епископ Василий (Лужинский) возглавил православную Полоцкую епархию, переименованную в Полоцкую и Витебскую, и ограниченную пределами Витебской губернии. Одновременно с этим церкви Литовской епархии, располагавшиеся в границах Минской губернии, передавались в Минскую епархию, а церкви Минской епархии, находящиеся в пределах Гродненской губернии и Белостокской области, — в состав Литовской епархии. Православная Минская епархия из Минской и Гродненской была переименована в Минскую и Бобруйскую; викарий Литовской епархии стал именоваться епископом не Пинским, а Брестским. Были перераспределены храмы между Полоцкой, Литовской и Минской епархиями, а также между Полоцкой и Могилёвской епархиями.
В результате церковно-административных и иерархических преобразований староправославные и воссоединенные приходы оказались перемешаны и соединены в одно целое. Чтобы направить их к полному слиянию, архиепископ Иосиф испросил у Св. Синода: 1) распространения на воссоединенных из унии «преосвященных и духовенство всех тех постановлений, которые относятся к правам и обязанностям древлеправославных преосвященных и духовенства»; 2) разрешения воссоединенным и древлеправославным священникам поручать друг другу исправление духовных треб своим прихожанам; 3) прекращения прежних дел о совращениях православных в унию; 4) издания предписания римо-католическому духовенству, чтобы оно не полагало различий между воссоединенными и древлеправославными, вывело из использования название «униаты». Интеграции также способствовало положение «Об обеспечении православного сельского духовенства», вступившее в силу 20 июля 1842 года. Распространенное на бывших греко-католиков, оно уравняло их с прочими православными в принципах материального обеспечения священников. При этом были составлены штаты архиереев, монастырей, приходских храмов, и в казну были взяты населенные имения, со времени унии принадлежавшие некоторому числу приходов.
В 1840–1850 гг. происходило литургическое и духовное объединение бывших униатов с Русской Православной Церковью. Этот процесс осложнялся как противоборством со стороны католического духовенства и шляхты, так и непониманием сложности происходившего в церковной жизни поворота со стороны правительства империи. Положение бывших униатов стало особенно уязвимым после заключения в 1847 г. конкордата между Российской империей и папским престолом, воодушевившего католическое духовенство и тех, кто выступал за возрождение Речи Посполитой, давшего толчок консолидации их сил и парализовавшего российскую администрацию западных губерний России. В результате до начала 1860-х гг. ни процесс церковного строительства, ни материальное обеспечение приходского клира, ни монашеская жизнь в воссоединенных обителях не достигли желаемого уровня. Не были преодолены и униатские привычки воссоединенных духовенства и верующих, что давало почву для появления мнения о неудаче мер по упразднению унии; это мнение высказывали некоторые православные иерархи и представители власти.
Однако подобные мнения были несправедливы. Дело в том, что проверкой прочности итогов Полоцкого объединительного Собора явилось вооруженное выступление сторонников возрождения Речи Посполитой в 1863–1864 гг. Это событие выявило твердость воссоединенного духовенства в православном вероисповедании, продемонстрировало нежелание белорусского населения возвращаться к униатской старине, к чему их настойчиво призывали мятежники, а также то, что через 25 лет после разрыва Брестской церковной унии православные верующие в Белоруссии решительно разграничивали свои и польские интересы.
В историографии Полоцкого Собора встречаются мнения о преследованиях униатских клириков, сохранявших верность унии с Римом. Католические историки насчитывают от 92 до 160 униатских священнослужителей, которые были помещены в православные монастыри, брошены в тюрьмы, сосланы на каторжные работы и в Сибирь (напр., см.: (Radwan 2001: 171); (Dobrzyński 1992: 64–65). Однако, согласно документальным свидетельствам, в процессе подготовки Полоцкого Собора и реализации соборного решения униатские священники и монахи не подвергались ни гражданскому, ни уголовному наказанию. Их позиция рассматривалась как неподчинение епархиальной власти, поэтому все действия в отношении представителей греко-католического клира, не согласных на воссоединение с Русской Православной Церковью, предпринимались не государственными властями, а униатским епархиальным начальством.
Можно выделить две волны несогласия греко-католических священников со сближением униатского церковного объединения с Православной Церковью. В 1834–1835 гг. волнения были связаны с делатинизацией униатского богослужения в некоторых деканатах униатской Литовской епархии и не коснулись духовенства униатской Белорусской епархии. В литургической реформе отказались участвовать 57 греко-католических священников (коллективный протест униатского духовенства Новогрудского деканата), из которых твердость проявили 2 клирика. В 1838–1839 гг. недовольство вызывали собирание подписок от священников о желании присоединиться к Православной Церкви и проведение Полоцкого Собора. Волнения затронули тогда духовенство униатской Белорусской епархии (111 греко-католических священников Витебской, Минской и Могилёвской губерний подписали протест против упразднения унии) и незначительно задели клир униатской Литовской епархии (15 священников Белостокского деканата). Стремившиеся к воссоединению с Православием епископы и их единомышленники намеревались использовать как основное средство воздействия на униатское духовенство частные беседы, но иногда убеждение не достигало цели. Применялись и другие меры: перемещение на другие приходы; временное отстранение от священнических обязанностей с переводом на должности причетников; помещение на епитимию до раскаяния в непослушании в униатские монастыри (Вербиловский, Тадулинский, Любарский, Тригурский, Оршанский); высылка в великорусские губернии. В 1835–1839 гг. первые 3 меры были применены к 61 греко-католическому священнослужителю, из которых 47 принесли покаяние и вернулись к исполнению священнических обязанностей, 13 упорствовали, один, перешедший в унию из латинского обряда, вышел из состава униатского духовенства. В феврале – марте 1839 г. из мест компактного проживания воссоединенных, согласно решению Секретного комитета, были удалены 36 духовных лиц, которые выступили против воссоединения (включая 13 человек, проявивших упорство при проведении литургической реформы в 1834–1835 гг. и не изменивших свою позицию); из них 20 человек поместили в специально устроенную в г. Курске обитель (просторный дом с обустроенной внутри церковью, окруженный садом), содержавшуюся на средства Белорусско-Литовской духовной коллегии, 16 человек разместили в Черниговской (7 чел.), Орловской (3 чел.), Рязанской (3 чел.), Вологодской (1 чел.), Владимирской (1 чел.), Смоленской (1 чел.) губерниях на свободном поселении или в православных монастырях. Общее число греко-католических священников, подвергшихся всем видам воздействия в ходе подготовки Полоцкого Собора, составляло 84 человека.
В 1842 г. обитель в Курске была закрыта: 5 человек вышли из состава духовенства, 7 монахов были перевели в воссоединенные монастыри (их поведение уже не считалось вредным для паствы), 8 разместили в монастырях великорусских епархий.
В 1845 г. по инициативе министра государственных имуществ П. Д. Киселёва было проведено официальное расследование положения не согласившихся на Православие униатских духовных лиц. Поводом послужило переданное священником Ильей Андрушкевичем Киселеву во время пребывания его во Франции частное письмо, составленное в среде польских эмигрантов. В письме назывались имена 60 греко-католических священнослужителей, подвергшихся гонениям. Расследование открыло, что 8 человек из этого списка приняли Православие и вернулись к монастырскому послушанию или приходскому служению, 20 человек выбрали свободное поселение с пенсией от российского правительства в 350 руб. в год, 2 человека изъявили желание остаться на содержании православных монастырей, 1 человек вышел в светское звание, 4 священника к 1845 г. скончались, 4 клирика никогда не высылались из белорусско-литовских губерний, 20 имен принадлежали людям, которые не имели никакого отношения к униатскому духовенству, либо были наказаны по делам, относившимся к событиям польского восстания 1830–1831 гг., 3 имени были повторены дважды для увеличения списка. 20 клириков, которые предпочли свободное поселение с содержанием от правительства, избрали для жительства те города, где имелись католические церкви: Чернигов, Полтава, Брянск, Воронеж, Харьков, Симбирск, Нежин, Ярославль, Казань, Саратов, Н. Новгород. Им не навязывали переход в господствующее вероисповедание53.
Таким образом, в 1839–1845 гг. количество проявивших твердость в католическом вероисповедании униатских священнослужителей не превышало 30 человек, что составляло 1,8% от общего числа священников, согласившихся с решением Полоцкого Собора54.
Значение Полоцкого объединительного Собора 1839 г. имеет несколько измерений.
Во-первых, это событие расширило сферу влияния Православия в западных губерниях Российской империи в XIX в., обеспечив государственную и религиозно-культурную интеграцию западных и восточных частей русского народа вплоть до наших дней.
Во-вторых, Полоцкий Собор завершил период истории Русской Православной Церкви, который можно назвать эпохой разделения. Она началась в середине XV в. каноническим обособлением Киевской митрополии, оставшейся в составе Константинопольского патриархата, от автокефальной Московской митрополии. Это привело к деградации церковной жизни на белорусско-украинских землях, и введению в конце XVI в. Брестской церковной унии. Брестская церковная уния была призвана подменить собой Православие, бесповоротно вытеснить его из жизни западнорусского населения. В реальности же она дополнительно разделила его, но уже между разными конфессиями, а также стала инструментом денационализации предков современных белорусов и украинцев. Формально каноническое разделение Русской Церкви было преодолено в конце XVII в., когда в 1686 г. православные Речи Посполитой вошли в состав Московского Патриархата. А вот плод канонического разделения — разделение белорусско-украинского населения на православных и униатов, — был окончательно устранен только на Полоцком Соборе униатского духовенства в 1839 г.
В-третьих, наибольшее значение Полоцкий Собор имеет для современной белорусской части Русской Православной Церкви, духовно-культурного и национального становления белорусского народа. В начале XXI в. в Республике Беларусь 85% верующих причисляют себя к Православной Церкви исключительно благодаря событиям, связанным с подготовкой и осуществлением Полоцкого Собора, а в дальнейшем с интеграцией бывших униатов в состав Русской Православной Церкви. Прочность позиций Православной Церкви в Белоруссии проверена временем и суровыми испытаниями в середине XIX и в XX вв., что засвидетельствовало религиозную и народную справедливость упразднения унии в России в 1839 г.
Список литературы:
Акты, издаваемые Виленскою Археографическою комиссиею. – Вильна : Типография А.Г. Сыркина, 1889. – Т. XVI: Документы, относящиеся к истории церковной Унии в России. – 704 с.
Антоний (Зубко), архиепископ. О Греко-Униатской Церкви в Западном крае России / архиепископ Антоний (Зубко) // Сборник статей, изданных Святейшим Синодом по поводу пятидесятилетия (1839–1889) воссоединения с православной церковью западно-русских униатов. — Санкт-Петербург : Синодальная типография, 1889. — С. 38–76.
Бобровский П. О. Русская Греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I. Историческое исследование по архивным документам П.О. Бобровского. — Санкт-Петербург : Типография В.С. Балашева, 1890. — 394 с.
Буглаков М., священник. Преосвященный Георгий Конисский, Архиепископ Могилевский. — Минск : Виноград, 2000. — 656 с.
Василий (Лужинский), архиепископ. Записки Василия Лужинского, архиепископа Полоцкого и Витебского, члена святейшего правительствующего Всероссийского синода о начале и ходе окончательно совершившегося дела воссоединения греко-Униатской Церкви в Белоруссии и Волыни с православною российскою церковью, написанные в конце тысяча восемьсот шестьдесят шестого года / архиепископ Василий (Лужинский). – Казань : Казанская Духовная академия, 1885. – 312 с.
Галадза П., свяшченнік. Літургічне питання і розвиток богослужень напередодні Берестейскоі уніі аж до кінця XVII століття // Берестейська унія та внутрішне жіття Церкви в ХVII столітті: матеріали Четвертих Берестейських читань, Львів, Луцьк, Киів, 2–6 жовтня 1995 р. / ред. Б.Гудзяк. — Львів : Інститут Історіі Церкви Львівськоі Богословськоі Академіі, 1997. — С. 5–6.
Галанов М. М. Политика российского самодержавия и позиция Русской Православной Церкви в отношении католиков и униатов в годы царствования Павла I : дисс…. доктора наук : 07. 00. 02. — Санкт-Петербург, 2014. — 536 с.
Дмитриев М. В. Между Римом и Царьградом: генезис Брестской церковной Унии 1595–1596 гг. — Москва : Издательство Московского университета, 2003. — 320 с.
Дневник Сестренцевича, первого митрополита всех римско-католических церквей в России. Часть 1-я (1797 и 1798 г.г.) // Старина и новизна. Исторический сборник, издаваемый при обществе ревнителей русского исторического просвещения в память Императора Александра III. — 1913. — Кн. 16. — С. 1–185.
Евгений (Булгарис), архиепископ. О лучшем способе воссоединения униатов с Православной Церковью // Христианское чтение. — 1887. — Ч. 2. — С. 19–93.
Записки Иосифа митрополита Литовского, изданные Императорскою Академиею Наук по завещанию автора: в 3 т. — Санкт-Петербург : Типография императорской Академии Наук, 1883. — Т. 1. – 745 с.; – Т. 2. – 786 с.; – Т. 1401 с.
Записка об упразднение греко-униатских монастырей в Западной России 28 февраля 1828 года // Русская старина. — 1870. — 2 изд. — Т. 1. — С. 517–538.
Записка от 6 апреля 1829, с опровержением притязаний, полученных правительством от Римского двора, по поводу новых распоряжений относительно униатов // Записки Иосифа митрополита Литовского, изданные Императорскою Академиею Наук по завещанию автора. — Санкт-Петербург : Типография императорской Академии Наук, 1883. — Т. 1. — С. 510–519.
Записка, составленная асессором коллегии, прелатом Иосифом Семашко 5 ноября 1827 года, о положении в России Униатской Церкви и средствах возвратить оную на лоно Церкви Православной // Записки Иосифа митрополита Литовского, изданные Императорскою Академиею Наук по завещанию автора. — Санкт-Петербург : Типография императорской Академии Наук, 1883. — Т. 1 — С. 387–398.
Извеков, Н. Д., священник. Исторический очерк состояния православной церкви в Литовской епархии за время с 1839–1889 г. — Москва : Печатня А.И. Снегиревой, 1899. — 522 с.
Канфесійны фактар у сацыяльным развіцці Беларусі (канец ХVIII – пачатак ХХ ст.) / В.В. Яноўская [и инш.] ; навук. рэд. В.В. Яноўская ; Нац. акад. навук Беларусі, Ін-т гісторыі. — Мінск : Беларуская навука, 2105. — 496 с.
Киприанович Г. Я. Жизнь Иосифа Семашки, митрополита Литовского и Виленского, и воссоединение западно-русских униатов с православною церковью в 1839 г. : С 3-мя портр. высокопреосящен. Иосифа. — 2-е изд., испр. и доп. — Вильна : тип. И. Блюмовича, 1897. — XXIV, 614 с.
Коялович М. О. О почившем митрополите Литовском Иосифе. — Санкт-Петербург : Типография Департамента Уделов, 1869. — 54 с.
Круковский, А.В. Страничка из истории белорусского духовенства / А.В. Круковский // Русская старина. – 1910. – Т. 143. – С. 240–245.
Могилевская епархия. Историко-статистическое описание. — Т. 1, вып. 2, ч. 2. /Под общ. ред. протоиерея Н. Зефирова — Могилев : Скоропечатня и литография Ш. Фридланда, 1908. — 382 с.
Морошкин М. Воссоединение Унии: исторический очерк // Вестник Европы. — 1872. — Кн. 4. — С. 606–643.
Назарко, Іриней, ЧСВВ. Киȉвські і Галицькі митрополити. Біографічні нариси (1590–1960) / Іриней Назарко. – Торонто : Видавництво отців Василіян, 1962. – 269 с.
Носко М. Униатская церковь в начале XIX века и подготовка к воссоединению с Православием: дисс. … канд. богословия. Московский Патриархат; Белорусская Православная Церковь; Минская Духовная Академия им. Свт. Кирилла Туровского, каф. Церковной Истории. — Жировичи, 2000. — 158 с.
О лучшем способе воссоединения униатов с Православной Церковью // Христианское чтение. — 1887. — Ч. 2. — С. 19–93.
Описание документов архива западнорусских униатских митрополитов: в 2 т. — Т. 2. — С.-Петербург : Синодальная типография, 1907. — 1631 с.
Пері, В. Берестейська унія у Римському баченні / В. Пері // Історичний контекст, укладнення Берестейськоі уніі і перше поунійне покоління: матеріали Перших Берестейських читань, Львів, Івано–Франківськ, Киів, 1–6 жовтня 1994 р. / ред. Б. Гудзяк. – Львів : Інститут Історіі Церкви Львівськоі Богословськоі Академіі, 1995. – С. 7–38.
Полное собрание законов Российской империи. [Собрание 1-е. С 1649 по 12 декабря 1825 г.]: в 45 т. — СПб. : Типография 2-го Отделения Собственной Е.И.В. канцелярии, 1830.
Полное собрание законов Российской империи. [Собрание 2-е. С 1825 г. до 28 февраля 1881 г.]: в 55 т. — СПб. : Типография II Отделения Собственной Е.И.В. канцелярии, 1830–1884.
Разговоры между испытующим и уверенным о Православии Греко-Российской Восточной Церкви // Записки Иосифа митрополита Литовского, изданные Императорскою Академиею Наук по завещанию автора. — Санкт-Петербург : Типография императорской Академии Наук, 1883. — Т. 1. — С. 65–66.
Римский С. В. Конфессиональная политика России в Западном крае и Прибалтике XIX столетия // Вопросы истории. — 1998. — № 3. — С. 25–44.
Романчук А. А., священник. Греко-католическая Церковь в пределах Российской империи в первой трети XIX в.: проблемы и перспективы // Церковно-исторический вестник. — 2008. — № 15. — С. 56–83.
Романчук А. А., протоиерей. Главная Семинария при Виленском университете: воспитание и образование католического духовенства униатского обряда // Веснік Гродзенскага дзяржаўнага універсітэта імя Янкі Купалы. — 2006. — № 4. — С. 3–10.
Рункевич С.Г. История Минской архиепископии (1793–1832). — СПб. : Типография А. Катанского и К°, 1893. — 622 с.
Ситкевич А., священник. Униатские кафедральные капитулы в XVIII веке: очерки положения и деятельности белого духовенства в Западно-русской униатской церквич // Христианское чтение. — 1904. — № 9. — С. 320–354.
Смолич И. К. История Русской Церкви 1700–1917: в 2 ч. — Москва : Издательство Спасо-Преображенского Валаамского мон-ря, 1997. — Ч. 2. — 799 с.
Толстой Д. А. Очерк служения митрополита Литовского Иосифа, скончавшегося в 1868 году. (Извлечение из отчета г. обер-прокурора Святейшего Синода графа Д.А.Толстого за 1868 год) // Христианское чтение. — 1869. — Ч. 2. — С. 1077–1110.
Толстой Д. А. Римский католицизм в России: Историческое исследование графа Дмитрия А. Толстого: т. 1–2. — СПб. : Издание в типографии В. Ф. Демакова, 1876. — Т. 2. — 438 с.
Указы государя императора Александра Первого, самодержца всероссийского, напечатанные в январе месяце 1806 года. — М. : в Сенатской типографии, 1807. — 569 с.
Уния в документах: Сб./сост. В.А.Теплова, З.И.Зуева. — Минск : Лучи Софии, 1997. — 520 с.
Филарет (Дроздов), митрополит. Собрания мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам, издаваемое под редакциею преосвященного Саввы, архиепископа Тверского и Кашинского: в 7 т. — Санкт-Петербург; Москва : Синодальная типография, 1885–1887. — Т. 2, 1885. — 485 с.
Филевич И. П. Вопрос о воссоединении западно–русских униатов в его новейшей постановке. — Варшава : Типография Варшавского учебного округа, 1891. — 31 с.
Філатава А. М. Хрысціянскія канфесіі пасля далучэння Беларусі да Расійскай імперыі (1772–1860) // Канфесii на Беларусi (канец ХVІІІ–ХХ ст.) / В. В. Грыгор’ева [і інш], навук. рэд. У. І. Навіцкі. — Мінск : ВП “Экаперспектыва”, 1998. — С. 5–28.
Фотинский О. Иоанн Красовский, униатский архиепископ Полоцкий и Луцкий // Литовские Епархиальные Ведомости. — 1894. — № 15. — С. 128—131.
Чистович И. Пятидесятилетие (1839–1889) воссоединения с православной церковью западно-русских униатов: обзор событий воссоединения в царствование императора Николая I. — Санкт-Петербург : Синодальная типография, 1889. — 64 с.
Шабатин, И. Из истории воссоединения белорусских униатов / И. Шабатин // Журнал Московской Патриархии. – 1949. – № 8. – С. 37–49; 1951. – № 2. – С. 35–47; № 6. – С. 59–63; № 10. – С. 47–54; № 11. – С. 51–60.
Шеститко В., свящ. Персональный состав Секретных комитетов по униатским делам в 1835–1839 гг. // Хронос. — 2017. — № 4. — С. 55–82.
Шавельский Г., протопресвитер. Последнее возсоединение с православною церковию униатов Белорусской епархии (1833–1839 гг.). — Санкт-Петербург : Типография «Сельского вестника», 1910. — 380 с.
Янковский П., священник. Записки сельского священника. — Минск : Свято-Петро-Павловский собор, 2004. — 380 с.
Dobrzyński Z. Prawosławni a grekokatolicy w dawniej Polsce : 2 cz. — Warszawa, 1992. — Cz. 2. – 262 s.
Kołbuk W. Koścіoły wschodnіe w Rzeczypospolіtej około 1772 roku. — Lublіn : Іnstytut Europy Środkowo Wschodnіej, 1998. — 460 s.
Mironowicz, A. Diecezja bialoruska w XVII i XVIII wieku. — Bialystok : Wydawnictwo uniwersytetu w Bialymstoku, 2008. — 351 s.
Radwan M. Carat wobec kościola greckokatolickiego w zaborze Rosyjskim 1796–1839. — Roma; Lublin : Polski instytut kultury chrzescijanskiej, 2001. — 504 s.