Причиной большинства бытовых конфликтов между представителями крупнейших конфессий белорусских губерний Российской империи (православных и католиков) становились представители католического духовенства, которые навязывали своей пастве негативные стереотипы восприятия людей другой конфессии. Многие представители католического духовенства и часть прихожан были убеждены, что только римско-католическая церковь является «истинной», поэтому считали пропаганду и прозелитизм среди «схизматиков» вполне оправданными. Ксендзы умело внушали прихожанам представления об «исключительности» католицизма, тем самым провоцируя разобщенность между людьми, которые до этого жили в добрососедских отношениях. Например, в 1907 г. ксендз Доменкевич в проповеди на польском языке перед участниками крестного хода в колонии Незабудка-Михалово Белостокского уезда Гродненской губернии заявил: «Братья-католики! Наша польская вера дана нам, католикам, самим Христом, поэтому она первая в мире. Несколько десятков лет она была угнетаема русскими, которых вера черная, как земля, и они сами черные. На нашу польскую веру сам Бог с неба светит ясным солнцем, поэтому, братья, мы, католики, в этой вере такие же ясные, как солнце» [1, л. 12–12об.]. В этом же году настоятель Залеснянского костела Сокольского уезда Гродненской губернии И. Угрин, выступая после отправления духовных треб больному крестьянину д. Нововоля в присутствии католиков и православных, заявил: «Кто хочет быть спасенным, тот непременно должен принять католицизм. Православная вера равна паганской (языческой – О.К.), лютеранской и еврейской, а католическая вера есть святая. У нас в костеле глава Святой Папа, а в церкви только Царский портрет. Сам Царь принял бы католицизм, но его не допускают паганские чиновники» [2, л. 3]. Подобные «проповеди» католических священнослужителей вносили раскол в смешанные в конфессиональном плане семьи. Например, в 1905 г. в поле зрения властей оказалась деятельность ксендза Ново-Мышского костела Новогрудского уезда Минской губернии А. Ганича. По словам полонковенского церковного старосты, А. Ганич во время проповедей призывал жен-католичек, состоявших в браке с православными, «приводить детей своих в костел для обращения в католичество». В результате в семьях «происходили домашние распри и недоразумения, доходившие иногда до драки». Минский губернатор (в 1905–1906 гг. – П.Г. Курлов) в документе, адресованном Департаменту духовных дел иностранных вероисповеданий, отмечал: «Почти все римско-католическое духовенство Минской губернии вызывающе держит себя по отношению к православным и русской народности, всячески стараясь склонить неокрепший православный элемент здешнего края в католицизм, опираясь при этом в большинстве случаев на превратное толкование Высочайшего указа 17 апреля сего (1905 – О.К.) года» [3, л. 56–56об.]
Пропаганда «элитарности» католической веры, которую вели ксендзы, сочеталась с позиционированием данной религии как «панской» и ее противопоставлением «хлопскому» православию. Так, в Могилевской губернии после опубликования Указа «Об укреплении начал веротерпимости» активизировался католический прозелитизм. Уже к августу 1906 г. в католицизм перешло 1109 православных края. Священник А. Лобковский в одной из статей «Могилевских епархиальных ведомостей» подробно проанализировал корни данного явления: «Прежде всего отпали те, которые были втайне склонны к католицизму в силу принадлежности их предков к унии. Из них часть ушла по искреннему убеждению, но едва ли не большая половина была обманута ложными уверениями, что настоящий край снова будет скоро под Польшей, что католикам дадут землю и дворянство и все земные блага или что Царь и Иоанн Кронштадтский приняли уже католичество как веру лучшую и православная церковь будет вера лишь хлопская». Кроме того, помещики-католики с большей охотой принимали на работу своих единоверцев, давали им землю в аренду [4, с. 682–683]. На пастырском собрании духовенства Сенненского уезда (1907 г.) обсуждался интересный случай, свидетельствовавший о наступательном характере католической пропаганды. В д. Цата Гурецкого прихода 2 Сенненского округа стал наведываться Апостольский администратор Могилевской римско-католической метрополии Стефан Денисевич, который был родом из этого населенного пункта. Он обещал местным жителям, которых называл своими родственниками (до этого, по ироничному замечанию автора статьи о пастырском собрании, жители деревни «о существовании столь важного родственника не знали»), предоставление земли в случае их перехода в католичество. Впрочем, пропаганда Стефана Денисевича не имела успеха: от православной общины откололись лишь несколько лиц, надеявшихся получить личную выгоду [5, с. 321–323].
В конце XIX – начале ХХ в. отчетливо проявляется роль католических священнослужителей как главных выразителей польской национальной идеи. Зачастую для местного населения католический костел, а не органы власти, являлся наиболее авторитетным институтом. Это способствовало тому, что в модели взаимоотношений католиков и православных «свой – чуждый» формировался важнейший конфликтогенный элемент – лояльное / нелояльное отношение к государству. Так, генерал-губернатор Виленский, Ковенский и Гродненский (в 1893–1897 гг. – П.В. Оржевский) в письме Гродненскому губернатору (в 1890–1899 гг. – Д.Н. Батюшков) от 23 июля 1893 г. отмечал главную цель деятельности нелояльного католического духовенства: «указать населению на свою до некоторой степени независимость от гражданской власти и доказать ему необходимость подчинения исключительно римско-католической церкви и ее духовенству без всякого внимания к распоряжению правительства» [6, л. 82об.]. Призывы католических священнослужителей к фактическому созданию параллельных органов власти звучали в годы революции 1905–1907 гг. Ксендз И. Жоховский (Бельский уезд Гродненской губернии) в январе 1906 г. призывал прихожан «не признавать местную администрацию и установить свой собственный суд и управление, обещая, что при полном единодушии поляки достигнут в течение пяти лет всего, чего хотят». [7, л. 68]. По информации из другого источника (помощник начальника жандармского управления), данный священнослужитель 2 января 1906 г. с крыльца своего дома убеждал прихожан, «чтобы они избрали из каждой деревни по известному числу десятских и представили бы ему списки, чтобы народ не слушал ни земских начальников, ни полицию, а лишь этих выборных, чтобы эти выборные явились к нему и он вместе с ними отправился к Губернатору просить, чтобы над ксендзами не было светской власти» [8, л. 26].
Некоторые католические крестные ходы превращались в политические манифестации. Подобные случаи имели место, в частности, в местечке Каменка (1 октября 1906 г.) и в г. Мосты (24 июня 1907 г.) Гродненского уезда. Участники крестных ходов несли с собой иконы, хоругви, флаги в польских национальных цветах. Гродненский уездный исправник крайне негативно оценивал крестный ход в местечке Каменка: «Группа всадников прибыла в местечко Каменка с крестным ходом несомненно с ведома и согласия настоятеля Каменского костела ксендза Б. Яроцкого с целью более наглядного проведения в жизнь идей новой эры польского владычества среди местного белорусского населения. Имела вид как бы национальной польской гвардии и произвела на местное население довольно серьезное впечатление в смысле возрождающегося польского владычества в этом крае» [1, л. 3об.]. В подобной стилистике описывалась процессия в г. Мосты. Гродненский губернатор (в 1906–1907 гг. – Ф.-А.А. Зейн) в письме Генерал-губернатору Виленскому, Ковенскому и Гродненскому (в 1905–1909 гг. – К.Ф. Кршивицкий) отмечал, что крестный ход «ничего общего с религией не имеет». В письме содержалась рекомендация полиции: «Чтобы она, не препятствуя совершенно крестным ходам, не допускали бы дополняющих их такие шествия» [9, л. 2об.].
В 1905 г. произошли значительные изменения в законодательной базе Российской империи (Указ «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г., Манифест 17 октября 1905 г.). Информация о данных нормативных правовых актах в среде малограмотных жителей белорусских губерний зачастую распространялась в значительно искаженной форме, что стало одной из причин обострения межконфессиональных отношений.
Значительная часть католического духовенства белорусских губерний Российской империи не стала ожидать, когда «упорствующие» и «колеблющиеся», как это наивно предполагали разработчики Указа «Об укреплении начал веротерпимости», сами начнут обращаться с прошениями о возвращении в католичество. Эти ксендзы стали активно пропагандировать преимущества своей церкви над православием, интерпретируя указ о веротерпимости в сугубо прозелитических целях [10, с. 297].
Типичный случай агитации крестьян к переходу в католичество был описан в рапорте пристава пятого стана Борисовского уезда Гродненской губернии Борисовскому уездному исправнику (январь 1909 г.): «Ксендз В. Пацевич с открытием в селе Хотаевичи римско-католического костела и назначением его настоятелем оного навербовал себе через престарелых девиц крестьянок-католичек, “законниц-терциарок”, через них ведет в среде темных крестьян пропаганду к переходу из православия в католицизм. Разрешение на переход в католицизм испрашивается лишь для формы и то после уже присоединения. Прошения пишутся всегда органистом костела без ведома просителя» [11, л. 33]. Аналогичные процессы происходили в Гродненской губернии. В письме Гродненского губернатора В.К. Кистера Генерал-губернатору Виленскому, Ковенскому и Гродненскому К.Ф. Кршивицкому сообщалось о деятельности настоятеля Велико-Эйсмонтского костела Гродненского уезда Д. Яроша, который «внушал крестьянам не подчиняться правительственным распоряжениям, заставлял их открывать в деревнях тайные польские школы и всеми возможными средствами поселял вражду между католическим и православным населением. Пропагандировать в этом направлении особенно сильно ксендз Ярош начал со времени издания Высочайшего Манифеста 17 октября 1905 г. и пропаганды этой не прекращает и в настоявшее время. Вследствие чего в деревнях возникла вражда между католиками и православными, посему отношения между ними очень обострились, чего раньше не было». При этом в целях пропаганды ксендз использовал самые невероятные домыслы: «Восхваляя при этом римско-католическую веру, Ярош говорил, что скоро католики будут православных таскать за волосы, так как государыня императрица возвратила католикам все права» [12, л.9–9об.].
Таким образом, повседневные отношения между католиками и православными в белорусских губерниях Российской империи в конце XIX – начале ХХ в. в основном развертывались в системах координат «свой – другой» и «свой – чуждый», причем наблюдался явный дрейф в сторону второй идентификационной модели. Во-первых, указ «Об укреплении начал веротерпимости» предполагал, что «упорствующие» в католичестве, в свое время формально перешедшие в православие и не желавшие становиться «своими», вновь получили юридический статус «чуждых». Во-вторых, католические священнослужители и попавшие под их влияние фанатично настроенные прихожане активизировали различные инструменты пропаганды среди малограмотного крестьянского населения, манипулировали ложной информацией о нормативных правовых актах 1905 г. Эти обстоятельства стали причиной обострения отношений между католиками и православными, которые в некоторых случаях принимали форму прямой конфронтации.
Литература
1. Национальный исторический архив Беларуси в г. Гродно (НИАБ в г. Гродно). Ф. 1. Оп. 18. Д. 1103.
2. НИАБ в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 18. Д. 1164.
3. Национальный исторический архив Беларуси (НИАБ). Ф. 295. Оп. 1. Д. 5436.
4. Лобковскій А. Собраніе о.о. благочинныхъ у Его Преосвященства // Могилевскія епархіальныя вѣдомости. – 1906. – № 20. – С. 681–693.
5. Пастырское собраніе духовенства Сѣнненскаго уѣзда // Могилевскія епархіальныя вѣдомости. – 1907. – № 9. – С. 321–326.
6. НИАБ в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 9. Д. 44.
7. НИАБ в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 18. Д. 1090.
8. НИАБ в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 18. Д. 1054.
9. НИАБ в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 18. Д. 1123.
10. Бендин А.Ю. Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863–1914 гг.). – Минск: БГУ, 2010. – 439 с.
11. НИАБ. Ф. 295. Оп. 1. Д. 7624.
12. НИАБ в г. Гродно. Ф. 1. Оп. 18. Д. 1055.
