Monday, February 17, 2025

Недостатки изложения религиозной истории белорусских земель в современном учебном пособии для школы

В последние годы изменился принцип изучения отечественной истории в белорусских школах. История Беларуси раньше начинала преподаваться в 6 классе и последовательно продолжалась по периодам до 11 класса. Теперь же с 6 по 9 класс идет изучение всех периодов белорусской истории, а в 10 и 11 классах следует повторение на более глубоком, концентрирующем уровне. Соответственно, печатаются новые учебные пособия.

В 2020 г. в свет вышло учебное пособие для 10 класса авторского коллектива под редакцией В.А. Белозоровича, некоторым аспектам которого посвящен настоящий отзыв.

Данное учебная книга излагает обширный период белорусской истории от древности до конца XVIII в. Уже по одному временному охвату можно представить сложность стоящих перед авторами задач. С одной стороны, в учебном пособии повторяются и систематизируются уже известные учащимся факты из пособий за предыдущие годы обучения, а с другой стороны, тут же добавляется и новая информация, чтобы углубить полученные знания. Положительно хотелось бы отметить, что сведения о религиозной жизни страны выделены в учебном пособии в особый раздел (с. 172—208). Впрочем, в других параграфах также встречаются факты конфессиональной истории.

Имея в виду повышение качества учебного текста, необходимо сделать ряд замечаний как концептуального, так и фактологического свойства.

В обозначенный период происходит не только расселение людей современного типа на территории Беларуси, приход индоевропейцев и консолидация славянских племен, но и обращение жителей древней Беларуси из язычества в христианскую веру. Последняя принимается в греко-славянской форме. Так определилась православно-византийская цивилизационная принадлежность страны. Рядом с белорусскими землями стала проходить конфессиональная граница между западным и восточным вероисповеданиями. Это надолго определило специфику белорусской истории. Римская церковь и Православная Церковь вступили во взаимоотношения, которые носили зачастую сложный, противоречивый характер. После Кревской унии Православие стало терять свое доминирующее положение и уступать католичеству сначала в официально-государственной сфере, а затем в общественно-культурной. Коротким эпизодом истории ВКЛ во вт. пол. XVI в. стало распространение идей протестантизма. Введение церковной унии привело к расширению влияния католичества и к конфессиональной борьбе. Ставший затем на очереди «диссидентский вопрос» привел к обострению внутриполитической жизни страны, что имело своим следствием разделы Речи Посполитой.

Однако авторы учебного пособия придерживаются иного концептуального понимания религиозной и конфессиональной истории Беларуси: религиозные представления не сменяют и конкурируют друг с другом, а наслаиваются и сосуществуют в каких-то гибридных формах. Язычество сплавляется с христианством в какое-то «двоеверие» (с. 180), а католичество и Православие объединяются в «унию» (с. 197—198). С таким пониманием религиозной и конфессиональной истории невозможно согласиться.

Во-первых, несмотря на широту употребления термина «двоеверие» (с. 180), он достаточно условен и не вполне конкретен. Собственно, церковные проповедники говорили о христианах «двоеверно живущих», а не «двоеверно верующих». Речь идет о смешении религиозных практик, а не формировании особой религиозной доктрины. В связи с этим точнее будет говорить о различных уровнях религиозности (бытовом, нормативном). «Двоеверие» будет отмечаться только на бытовом уровне, причем возникает серьезная проблема с определением «языческого наследия» в белорусской культуре, поскольку изучению доступно только то, что возникло уже в христианскую эпоху. Поэтому затруднительно говорить о формах языческой мифологии, основываясь на результатах полевых исследований XIX в.! Зачем на страницах учебного пособия помещаются фантазии современных белорусских художников на тему мифологических персонажей «Жевжика», «Злыдня» и «Евника» (с. 37)?

Во-вторых, церковная уния (в данном случае Брестская) не может преподноситься как объединение католичества и Православия. Уния была подчинением Киевской митрополии Константинопольского патриархата римскому папе на условиях принятия католического вероучения и сохранения восточного обряда. Причем последний в унии постепенно изменялся и приближался к западному (латинскому). Уния навязывалась сверху, почему стала настоящим яблоком раздора между жителями Речи Посполитой, в том числе и жителями белорусских земель.

С фактологической стороны к тексту учебного пособия необходимо сделать следующие замечания:

1. Нет оснований говорить о заметном влиянии скандинавской культуры в духовной сфере жизни Полоцкого и Туровского княжеств (с. 14, табл.).

2. Не понятно, что имеется в виду: «После вхождения Полоцкого княжества в состав ВКЛ полоцкая епархия стала официальной церковной структурой государства» (с. 94). Полоцкие архиереи носили одно время титул архиепископов ради древности своей кафедры (занимали второе место в церковной иерархии после Киевского митрополита с начала XVI в.). Первенствующее положение в иерархии тогда занимал Киевский митрополит, который имел вторую резиденцию в Новогрудке. Митрополичья область обнимала гораздо большую часть белорусской территории, чем область Полоцкой архиепископии. Соответственно, именно митрополит занимал на территории Беларуси первенствующее положение, а Полоцкая епархия была частью Киевской митрополии. Что должны понимать учащиеся под церковной «официальной структурой государства», остается не ясным.

3. В Речи Посполитой никогда не было свободы вероисповедания ни на уровне законодательном, ни фактически (с. 119). Даже известный акт Варшавской конфедерации 1573 г. гарантировал права только католической и православной иерархии. С появлением церковной унии государственная власть нередко брала на себя роль арбитра в конфессиональных спорах между униатами и православными, распределяла количество храмов и ограничивала число епископских кафедр для православных. Жалобы последних о стеснении церковной свободы были постоянными с конца XVI в.

4. «Современные белорусские историки обращают внимание на то, что принятие христианства в Беларуси происходило иначе, чем на территории Киевской Руси (988 г.). Христианизация белорусских земель прошла более спокойно, чем в других восточнославянских землях. Здесь не было массовых выступлений населения в защиту язычества» (с. 178). Что Полоцкое княжество было частью древнерусского государства написано в действующем учебнике по истории Беларуси для 6 класса под ред. Ю.Н. Бохана (Ч. 1. с. 73-76). Распространение христианской веры на белорусских землях также связывается с деятельностью князя Владимира и его сына Изяслава (Ч. 1. с. 126-127). Означает ли это, что в 10 классе указанная точка зрения подвергается пересмотру (причем необоснованно)? Ссылка на «белорусских историков» не подтверждает, что по указанному вопросу есть в Беларуси консолидированная точка зрения. Из недостатка данных о крещении Полоцкой земли так же не следует делать выводы о якобы значительных отличиях. Надуманным является утверждение о якобы насильственном способе крещения Руси при князе Владимире. Сказанное нужно отнести и к гипотезам С.В. Тарасова (с. 180): предположения не могут выдаваться за доказательства! Частное мнение этого археолога пока еще не получило таких веских подтверждений, чтобы оказаться на страницах школьного учебника!

5. «…некоторые ученые утверждают, что христианство способствовало становлению Полоцкого княжества в качестве самостоятельного государства» (с. 179). Кто бы что не думал и не утверждал, но Полоцкая и Туровская епархии подчинялись митрополиту, жившему в Киеве. В какой мере это сказывалось в политической сфере – обеспечивало самостоятельность Полоцкой земли или нет – гадания чисто умозрительные.

6. Нет никаких оснований говорить об основании в Турове латинской кафедры (с. 180). Духовник жены князя Святополка епископ Рейнберн в источниках прямо называется епископом Кольбергским, а не Туровским.

7. «Даже после 1917 г. в центре Минска некоторое время существовало языческое святилище» (с. 184). Утверждение основывается на противоречивых дневниковых записях М.С. Кацара, которые получили самые вольные интерпретации современных неоязычников, доказывающих живучесть языческих традиций. Во всяком случае, запись этнографом XX в. неавторизованных преданий из XIX в. не может служить опорой для сведений учебного пособия.

8. «Великое княжество (Литовское) оставалось последним в Европе государством, где языческое меньшинство доминировало над христианским большинством» (с. 185). Не понятно, в чем выражалось доминирование. Гедиминовичи и Ольгердовичи, княжившие в городах с христианским населением, всегда принимали крещение. В самой столице Вильне строились православные храмы. Православная вера распространялась среди литовцев, о чем свидетельствует история трех виленских мучеников. Уместно говорить, наоборот, о культурном доминировании православно-славянской культуры в ВКЛ.

9. Церковная уния не может быть определена через слово «объединение» (с. 186). Уния была формой подчинения Восточной Церкви римскому епископу. При объединении из двух частей образуется одно целое. Но с появлением униатской митрополии Католическая церковь не перестала существовать.

10. «Православная церковь в Княжестве (ВКЛ) была слишком ортодоксальной (консервативной) и не принимала изменений, которые происходили в европейском образовании и культуре» и далее об отсталости православных священников от католических (с. 187). Неудачный упрек Православной Церкви за то, что она Православная. Как раз в XVI в. православные восприняли и западноевропейское книгопечатание, и систему школьного образования. Незнание отдельных слов церковнославянского языка (в церковных книгах пояснения делались зачастую на полях) не означает непонимание церковнославянского языка в целом. Образованность католического духовенства слишком преувеличена. Непонимание латинского языка не было редкостью среди католических клириков в XVI в. Даже в краковском университете преподавание велось по устаревшим схоластическим схемам, почему молодежь уезжала учиться в университеты Германии и Италии. Католическое и православное духовенство стояло на одном уровне, пока реформы Тридентского собора и особенно активность иезуитов не побудили католических священников к более основательной образовательной деятельности.

11. Нет данных о том, что антитринитарии, пришедшие в ВКЛ из Польши, нашли здесь широкую поддержку среди мещан и крестьян (С. 191). Количество их молитвенных домов в лучшие годы едва превышало несколько десятков.

12. «В литургической храмовой службе униатские священники пользовались польским, церковнославянским, белорусским и даже латинским языками» (с. 200). Фантастическое мнение о языковом плюрализме униатов! Для кого они могли служить на латинском языке? В храмовой службе униаты использовали только церковнославянский язык, что подтверждается сохранившимися служебниками. Ни о каком белорусском языке как литургическом также не может быть и речи. Пение отдельных молитв после богослужения на польском или белорусском языке не является литургической частью службы.

13. Авторы упорно навязывают мысль, что уния была каким-то «религиозным направлением», «униатской церковью» (с. 198). После униатского Брестского собора униаты стали частью Католической церкви, ее митрополией, а не какой-то особенной церковью.

14. Не понятно, о каком равенстве «униатских и католических священников» говорится при перечислении условий унии (с. 199). Униатский митрополит так и не был допущен в сенат Речи Посполитой почти до самого конца ее существования.

В разделе о культуре внимание уделяется «белорусской готике» и «виленскому барокко», причем упускается из виду деревянное зодчество, не говорится о богатой православной рукописной традиции до XVI в., почитаемых (чудотворных) иконах. Вообще создается впечатление, что белорусская культура формировалась европейскими архитектурными и живописными модами, а своя местная (славянско-византийская) традиция осталась где-то в XIII в.

Можно с некоторым пониманием отнестись к опечаткам и ошибкам вроде «моголов» вместо «монголов» (на с. 97), чередованию то «минский», то «менский» (с. 84) в речи о минских князьях, утверждения об отмене Городельского постановления о запрете доступа в Раду православным (с. 107) при Сигизмунде I Старом (в действительности – при его сыне Сигизмунде Августе). Но в учебном тексте выступает очевидная тенденция представить конфессиональную историю на белорусских землях как некий религиозный синтез, или «объединение», вопреки ясным свидетельствам о конфессиональной борьбе. Тем самым конфессиональная история и духовная культура белорусов упрощается, убираются острые моменты, смягчается тяжесть наступления католичества на православных и польской культуры на белорусскую традиционную культуру. Поэтому невозможно считать удовлетворительным изложение в новейшем учебном пособии для 10 класса событий из сферы духовной культуры Беларуси ни в концептуальном, ни в фактологическом отношении.

последние публикации