В ходе Первой мировой войны доминировавшая среди карпато-русской интеллигенции традиционная общерусская идентичность заметно усилилась. Массовые репрессии против русинов Галиции и Угорской Руси со стороны австро-венгерских властей обусловили быструю радикализацию карпато-русских общественных и политических деятелей. Главным объектом репрессий стала та часть русинской интеллигенции, которая выступала с позиций общерусского единства. По свидетельству русского журналиста, посетившего столицу Восточной Галиции г. Львов сразу после его взятия русскими войсками в сентябре 1914 г., «быть арестованным и отведенным в военно-полевой суд, заседавший в каждом местечке, считалось счастьем, ибо в большинстве случаев палачи казнили на месте. Казнили врачей, юристов, писателей, художников, не разбирая ни положения, ни возраста»[1].
Символично, что известный австрийский писатель Йозеф Рот, уроженец галицкого местечка Броды, тонкий знаток галицких реалий и участник «Великой войны», в своём культовом романе «Марш Радецкого» для показа ужасов Первой мировой войны выбрал именно Галицию и трагическую участь её галицко-русского населения. «Торопливые полевые суды выносили опрометчивые приговоры. Тайные шпики строчили бесконечные доносы на крестьян, учителей, фотографов, чиновников. Война австрийской армии начиналась с полевых судов, – размеренно повествовал Йозеф Рот. – Жёны расстрелянных, вопя о пощаде, валялись перед выпачканными в грязи сапогами офицеров, и пылающий, красный огонь вырывался из хижин, овинов, сараев и скирд… По целым дням висели подлинные и мнимые предатели на деревьях церковных дворов, наводя ужас на всех живущих. А живые разбегались, куда глаза глядят…»[2]. Яркие сцены свирепых расправ с карпатскими русинами со стороны австро-венгерских войск описал в своем знаменитом романе «Похождения бравого солдата Швейка» и Ярослав Гашек. Известный канадский историк-славист П.Р. Магочи удачно назвал эти события «концом цивилизованной Европы», справедливо и метко охарактеризовав действия австро-венгерских властей в Галиции и в Угорской Руси как «войну против карпато-русинского гражданского населения»[3].
Примечательно в этой связи, что самые первые проявления общественно-политической активности карпатских русинов в ходе Первой мировой войны были направлены на пропаганду русского единства и присоединение исторических земель Карпатской и Галицкой Руси к России. Ранее всего это проявилось среди многочисленной и влиятельной карпато-русской эмиграции в Северной Америке, где, в отличие от Австро-Венгрии, русины имели возможность открыто выражать свои общественно-политические взгляды и заниматься политической деятельностью.
В статье «Россия и славянство», которая была опубликована в популярной среди карпато-русской диаспоры США газете «Народна Обрана» 7 августа 1917 г., обосновывалась мысль о необходимости присоединить к России «вотчины святого Владимира, Русь Червонную и Карпатскую»[4]. По словам газеты, это присоединение диктуется как этическими целями, так и целями самообороны, поскольку «в Галиции был создан главный операционный базис против России… Там свили себе гнездо польские «ягеллоновцы», мечтающие о воскрешении, с немецкой помощью, исторической Речи Посполитой… Там дало буйные всходы семя «мазепинства», созданное для расчленения единого русского народа»[5]. Газета «Народна Обрана» заключала, что для угрорусского народа опасность представляют «не только агенты венгерского правительства» в Северной Америке, но и украинцы», которых она в пылу полемики эмоционально именовала «ренегатами русскости». По мнению газеты, как историческое прошлое, так и характер текущей украинской политики противоречит не только «угрорусскому народному убеждению», но и «общеславянским стремлениям»[6].
В конце Первой мировой войны, когда её исход уже не вызывал сомнений, пропагандировавшиеся карпато-русской прессой планы присоединения Карпатской Руси к России стали постепенно приобретать более четкие политические контуры. Необходимость воссоединения земель «подъяремной Руси», включая земли Галиции, Угорской Руси и Буковины, со «свободной демократической Россией», была зафиксирована решениями Русского конгресса в Нью-Йорке в июле 1917 г., в работе которого приняли участие представители большинства организаций карпато-русской диаспоры в Северной Америке. В принятом 13 июля 1917 г. меморандуме Русского конгресса в Америке, объединившего делегатов многочисленной русинской диаспоры, говорилось, что «весь карпаторусский народ желает освобождения Прикарпатской Руси от чужого владычества и… воссоединения Прикарпатской Руси, в её этнографических границах, с её старшей сестрой, великой, демократической Россией. Карпаторусский народ желает быть в тесном единении с остальным русским народом… Пусть не будет больше двух Русей: Руси свободной и Руси подъяремной, но да будет единая нераздельная, могучая, свободная Русь»[7]. Один из организаторов Русского конгресса в Америке, уроженец Угорской Руси П. Гаталяк вспоминал позднее, что решения, принятые конгрессом, были вполне естественны, поскольку «мы, как русские, хотели в то время присоединиться к России»[8].
Однако революционные потрясения 1917 г., нараставший внутриполитический хаос и последующая Гражданская война в России сделали российский сценарий решения русинского вопроса нереализуемым. Осенью 1918 г. в политическую повестку дня встал энергично поддержанный президентом США В. Вильсоном чехословацкий формат решения политической судьбы карпатских русинов. Принципиальная договоренность о присоединении русинских земель к югу от Карпат к Чехословакии на условиях широкой автономии была достигнута в ходе переговоров будущего президента ЧСР Т.Г. Масарика и лидера угро-русской диаспоры в США Г. Жатковича в октябре 1918 г. Позже это решение было подтверждено итогами референдума среди карпато-русской диаспоры в Северной Америке, в ходе которого около 67 % участников данного референдума высказались за вхождение в состав чехословацкой республики. Подобный итог референдума в значительной степени объяснялся Гражданской войной в России, сделавшей российский сценарий решения русинского вопроса практически нереальным.
Впрочем, многие современники выражали обоснованное сомнение в репрезентативности и легитимности данного акта, поскольку «голосование было непрямым; по предложению Жатковича, каждая русинская община или приход получали один голос на каждые десять своих членов. Серьезным изъяном механизма голосования было то, что в нем приняло участие менее половины существовавших в то время в США русинских общин и приходов. Так, из 837 приходов Греко-католического Союза только 372 приняли участие в плебисците. Кроме того, в голосовании не участвовали православные русины»[9]. Тем не менее, как минимум небесспорная репрезентативность данного референдума не помешала впоследствии ведущим чехословацким политикам активно ссылаться на его итоги как на главное свидетельство легитимности присоединения Подкарпатской Руси к Чехословакии[10]. Окончательное международно-правовое решение о вхождении исторических земель Угорской Руси в состав Чехословакии было принято лидерами великих держав в ходе Парижской мирной конференции и зафиксировано в Сен-Жерменском мирном договоре, подписанным 10 сентября 1919 г., который закреплял широкую автономию Подкарпатской Руси в составе ЧСР.
Если в США представители местной русинской диаспоры открыто заявляли о своих внешнеполитических предпочтениях еще в ходе Первой мировой войны, то в Венгрии русины стали проявлять политическую активность уже после распада империи Габсбургов. В условиях активизации национального движения русинов Венгрии осенью 1918 г. были образованы три русинские народные рады в Прешове, Ужгороде и Хусте. Прешовская Русская Народная Рада во главе с известным русофилом А. Бескидом, созданная 8 ноября 1918 г. в восточнословацком г. Любовня и позднее перенесшая свою деятельность в Прешов, первоначально обходила стороной вопрос о присоединении русинских земель к какому-либо государству, требуя для русинов в их этнографических границах «право свободного самоопределения».[11] Однако в январе 1919 г., учитывая сложившуюся обстановку и невозможность присоединения к России, Прешовская Рада заявила о необходимости включения русинских земель в состав ЧСР. При этом лидеры Ужгородской Народной Рады вплоть до начала 1919 г. придерживались ориентации на Венгрию, а руководство Народной Рады в Хусте декларировало стремление присоединиться к Украине.
Позднее чешские политики объясняли поведение Народной Рады в Хусте тем, что она «была изолирована от западных территорий и не получала информации об итогах плебисцита в Америке»[12]. Очевидно, однако, что Хустская Рада не могла не испытывать влияние соседней Галиции, где в ноябре 1918 г. была провозглашена Западноукраинская Народная Республика (ЗУНР). Впрочем, известный отечественный историк-славист – уроженец Закарпатья А. Пушкаш обоснованно замечал, что «до сих пор историками ведется спор, с какой именно Украиной» хотели объединить Подкарпатье лидеры Хустской Рады, поскольку «в то время на территории Украины существовало три государственных объединения различной ориентации»[13]. Таким образом, поведение русинских рад в Прешове, Ужгороде и Хусте в конце 1918 – начале 1919 г. в известной степени отразило основные векторы национальной ориентации карпатских русинов в межвоенный период.
Процесс постепенной инкорпорации русинских земель к югу от Карпатского хребта в состав Чехословакии начался в январе 1919 г. с появлением на исторических землях Угорской Руси первых чехословацких воинских подразделений, действовавших с санкции Антанты. Первоначально русинское население с радостью и энтузиазмом встречало приход чехословацких войск и администрации. В статье «Великолепный день в Пряшеве» популярная среди карпато-русской диаспоры США газета «Американский Русский Вестник», выходившая в г. Хоумстед (штат Пенсильвания), сообщала 27 февраля 1919 г. о том, что в Прешове «восточные славяне устроили восторженные овации министру Чехословацкой республики доктору Шробару»[14].
В условиях краха своих первоначальных планов объединения с Россией карпато-русские политики и представители общественности сделали ставку на вхождение всех этнически русинских земель в состав Чехословакии, имея в виду не только земли исторической Угорской Руси к югу от Карпат, но и населенные русинами области к северу от Карпат в Западной Галиции. Примечательным в этом отношении было обращение к правительству Чехословакии руководства Карпато-русской Народной Рады в Прешове от 6 марта 1919 г., в котором констатировалось, что все русины «в пределах бывшей Венгрии и в юго-западных округах Галиции от Сана по Дунаец составляют одно политическое целое» и «самым решительным образом протестуют против… разрыва этих земель»[15]. Констатировав, что поскольку «присоединение этих земель к единой России неосуществимо», лидеры Карпато-Русской Народной Рады в Прешове заявляли, что они «считают свою территорию автономной русской частью Чешско-словацкой республики»[16] и призывали «правительство Чешско-словацкой республики оккупировать возможно скоро ту часть карпаторусских земель, которая до сих пор остается ещё в руках поляков и мадьяр… Карпаторусская Народная Рада никогда не согласится, чтобы русские земли по ту и другую сторону Карпат были разорваны и присоединены к разным государствам, а желает, чтобы эти земли составляли одно целое и как автономная русская часть были присоединены к чешско-словацкой республике»[17].
В телеграмме президенту Масарику 27 апреля 1919 г. один из лидеров Ужгородской рады и председатель Русского клуба в Ужгороде греко-католический священник А. Волошин, придерживавшийся в то время традиционных русофильских взглядов, также однозначно высказался за территориальное единство всей Карпатской Руси, предложив включить в состав Чехословакии и «страдающих в польском ярме русинов-лемков»[18]. Однако, несмотря на постоянные попытки карпато-русских политиков добиться включения всех этнически русинских областей к югу и северу от Карпат в состав Чехословакии, населенные русинами земли Западной Галиции (область Лемковины) в итоге вошли в состав Польши.
Окончательное международно-правовое решение вопроса о статусе карпато-русских земель к югу от Карпат было закреплено в Сен-Жерменском мирном договоре, подписанным 10 сентября 1919 г., который закреплял широкую автономию Подкарпатской Руси, включая наличие собственного сейма, в составе Чехословакии. Данные положения были позже перенесены и в Конституцию Чехословакии, принятую в феврале 1920 г. Впрочем, автономия Подкарпатской Руси была предоставлена Прагой только в конце 1938 г. в результате острого политического кризиса, вызванного решениями конференции в Мюнхене в сентябре 1938 г.
***
С самого начала представители чехословацкой военной и гражданской администрации столкнулись с характерной для Карпатской Руси мультиэтничностью, поликонфессиональностью и крайней запутанностью межнациональных и межконфессиональных отношений. Ситуация осложнялась общей отсталостью региона, а также тем обстоятельством, что среди немногочисленной местной интеллигенции доминирующего в регионе этноса – карпатских русинов – сразу возникло несколько противостоящих друг другу культурно-национальных ориентаций. Все это стало предметом самого пристального внимания прибывших в регион чешских чиновников, которые должны были выработать основные направления политики в этой стратегически важной для Праги области, граничившей как с Польшей и Венгрией, отношения с которыми оставались крайне напряженными, так и с Румынией – союзником Чехословакии по Малой Антанте. Однако выработать адекватную культурно-национальную политику в Подкарпатской Руси чешские чиновники смогли далеко не сразу.
ЛИТЕРАТУРА
- Голос Москвы. 8 (21) октября 1914. № 231.
- Меморандум Русского Конгресса в Америке. 13 июля 1917 года, Нью-Йорк // Bratislava. Časopis učené společnosti Šafaříkovy. 1931. Roč. 5. Číslo 3.
- Народна Обрана. Homestead, PA. 1917. № 5.
- Народна Обрана. Homestead, PA. 1917. № 8.
- Рот Й. Марш Радецкого. М., 2000.
- Пушкаш А. Цивилизация или варварство. Закарпатье 1918-1945. Москва: Европа, 2006.
- Шевченко К.В. Славянская Атлантида. Карпатская Русь и русины в XIX – первой половине XX века. М., 2011.
- Amerikansky Russky Viestnik. Homestead, PA. 27 februara, 1919. № 8.
- Archiv Kanceláře prezidenta republiky (Далее ‒AKPR). Fond Kancelář prezidenta republiky. Inv.č.3. Sign.PR I/3. Karton 1. Požadavky karpatoruského lidu v rámci ČSR.
- Archiv Ústavu T.G. Masaryka (Далее ‒AÚTGM). Fond T.G. Masaryk, Podkarpatská Rus 1919. Krabice 400.
- Chmelař J. Politické poměry v Podkarpatské Rusi // Podkarpatská Rus. Obraz poměrů přírodních, hospodářských, politických, církevních, jazykových a osvětových. Praha, 1923.
- Hatalak P. Jak vznikla myšlenka připojiti Podkarpatskou Rus k Československu. Užhorod, 1933.
- Magocsi P.R. With Their Backs to the Mountains.A History of Carpathian Rus’ and Carpatho-Rusyns. Budapest – New York: CEU Press, 2015.
- Raušer A. Připojení Podkarpatské Rusi k československé Republice // Podkarpatská Rus. Sborník hospodářského, kulturního a politického poznání Podkarpatské Rusi. Bratislavа, 1936.
[1] Голос Москвы. 8 (21) октября 1914. № 231.
[2]Рот Й. Марш Радецкого. М., 2000. С. 331.
[3]Magocsi P.R. With Their Backs to the Mountains.A History of Carpathian Rus’ and Carpatho-Rusyns. Budapest – New York: CEU Press, 2015. P. 167‒171.
[4]Народна Обрана. Homestead, PA. 1917. № 5.
[5] Там же.
[6]Народна Обрана. Homestead, PA. 1917. № 8.
[7] Меморандум Русского Конгресса в Америке. 13 июля 1917 года, Нью-Йорк // Bratislava. Časopis učené společnosti Šafaříkovy. 1931. Roč. 5. Číslo 3. S. 518.
[8]Hatalak P. Jak vznikla myšlenka připojiti Podkarpatskou Rus k Československu. Užhorod, 1933. S. 13.
[9]Шевченко К.В. Славянская Атлантида. Карпатская Русь и русины в XIX – первой половине XX века. М., 2011. C. 119.
[10]Raušer A. Připojení Podkarpatské Rusi k československé Republice // Podkarpatská Rus. Sborník hospodářského, kulturního a politického poznání Podkarpatské Rusi. Bratislavа, 1936. S. 63.
[11] Bratislava. Časopis učené společnosti Šafaříkovy. 1931. Roč. 5. Číslo 3. S. 524.
[12] Chmelař J. Politické poměry v Podkarpatské Rusi // Podkarpatská Rus. Obraz poměrů přírodních, hospodářských, politických, církevních, jazykových a osvětových. Praha, 1923. S. 186.
[13] Пушкаш А. Цивилизация или варварство. Закарпатье 1918-1945. Москва: Европа, 2006. С. 38.
[14]Amerikansky Russky Viestnik. Homestead, PA. 27 februara, 1919.№ 8.
[15]Archiv Kanceláře prezidenta republiky (Далее ‒AKPR). Fond Kancelář prezidenta republiky. Inv.č.3. Sign.PR I/3. Karton 1. Požadavky karpatoruského lidu v rámci ČSR.
[16] Ibidem.
[17] Ibidem.
[18] Archiv Ústavu T.G. Masaryka (Далее ‒AÚTGM). Fond T.G. Masaryk, Podkarpatská Rus 1919. Krabice 400.
