Подписание акта о воссоединении греко-католиков с Православной Церковью стало вершиной деятельности архиепископа древнейшей на белорусской земле Полоцкой кафедры Василия (Лужинского). Один из лучших исследователей истории этого непростого процесса прот. Георгий Шавельский, анализируя итоги церковной деятельности архиепископа Василия, пишет: «Преосвященный Василий мыслится, прежде всего, как «воссоединитель». В этом слове заключается всё его значение и для Белорусской епархии, которой он управлял в течение 33 лет, с 1833-1866 г., и для истории» [10, с.17-19]. Трудно не согласиться с этим определением. В течение шести лет, сначала в качестве официала и председателя консистории Полоцкой епархии (1833 г.), епископа Оршанского, викария Белорусской епархии (1834 г.), а с 1838 г. ее епископа, он подготавливал и привел греко-католиков Белорусской униатской епархии к Полоцкому церковному собору.
Решения Полоцкого собора архиепископ Полоцкий и Витебский понимал как «конец разделению русских церквей», как «дело, на которое положил все свои силы, всю свою жизнь ….». «Этому делу, – продолжает архиепископ Василий, – я предан был … более чем моей жизни; занимался им по крайнему разумению, по совести и по истине, – это ведает Бог» [1, с.21]. В своих «Записках», которые в 1871 г. были уже переданы для публикации, Василий (Лужинский) подробно перечисляет мероприятия по воссоединению униатов, проведенные им в Белорусской епархии: разъезды 1833-1838 гг., увещевания упорных священников и монахов, поездки в Москву и Петербург за сбором пожертвований на устройство Спасской обители и ее открытии, о миссионерской деятельности среди старообрядцев и материальному обеспечению православного духовенства. Несмотря на субъективизм в изложении событий воссоединения, который, безусловно, присутствует в Записках архиепископа Полоцкого и на который обратили внимание и М.О. Коялович, и прот. Г. Щавельский [8, с. 5-10], нельзя не признать вклада архиепископа в успех процесса воссоединения в одной из наиболее сложных униатских епархий, оппозиционные настроения в которой были выражены весьма отчетливо.
Изучение хода воссоединительных процессов в Полоцкой епархии позволяет выделить в деятельности архиепископа Полоцкого устойчивое стремление к возвращению в среде бывшего униатского духовенства белорусского языка как языка проповеди. Процесс этот оказался чрезвычайно сложным [5, л. 89 об.]. Архиепископ Полоцкий хорошо знал особенности вверенной ему епархии: широкое распространение польского языка среди привилегированного сословия, недоброжелательное отношение к православию чиновничества, богатство ксендзов и унизительную бедность православных священников, величественный вид костелов и разрушающиеся, ветхие православные храмы, безграмотное простонародье, молящееся на польском языке, устоявшаяся традиция произнесения проповедей в униатских храмах на польском языке [3, с.46; 2, с.195-216]. Архиепископ понимал, что уничтожить расхождения в совершении обрядов между вновь воссоединенными и древлеправославными сразу нельзя, поэтому полагал лучшим способом искоренения униатских традиций обучение детей прихожан в церковно-приходских школах. «Самый коренной вопрос в жизни белорусского народа, – писал архиепископ, – это вопрос об открытии сельских училищ при церквях. Беларусь в течение веков подвергалась влиянию иезуитской цивилизации через Полоцкую иезуитскую коллегию. Можно только через школы привести белорусский народ к сознательному пониманию православной веры доблестных своих предков». Архиепископ Василий был уверен, что учащиеся, молясь «по славянски», постепенно обучит молитвам и родителей, пробудят и у них интерес к православию. Для достижения этой цели он настойчиво требует произнесения проповедей и поучений пастве только «на родном языке». Понимая, что римскую веру поддерживает польскоязычная элита, архиепископ через консисторию на протяжении всех 40-х гг. XIX в. требует: «…1) предписать всем настоятелем монастырей Белоруской епархии указами, дабы они или сами в воскресные и праздничные дни читали проповеди на простом общепонятном языке, или изъясняли в виде бесед пространный Катехизис о разослании коего подведомственному духовенству сделано уже распоряжение, или избрали к исполнению столь святой обязанности способнейших из подчиненных им иеромонахов, предваряя, что за малейшее упущение или нерадение по сему предмету как сами настоятели, так и избранные ими иеромонахи подвергнутся строгому взысканию, 2) обязать всех благочинных под величайшею ответственностью по объявлении вверенному смотрению их духовенству упомянутаго указа служить причтом для подчиненных священников в точном и неупустительном исполнении воли Высочайшей в оном изображенной, и тщательно наблюдать, дабы всякий священник … способный из благочиния в воскресные и праздничные дни на простом местном языке удобопонятном изъяснял в виде бесед Пространный катехизис, а прочие кроме изъяснения Катехизиса читали проповеди, применив к образу познаний своих прихожан, о нерадивых уже и вовсе уклоняющихся от сей святой обязанности священникам донести … консистории для подвержения таковых строгому взысканию – и 3) … в исполнение вышеозначенного предложения представляя Его преосвященству на архипастырское благоусмотрение проект, не благоугодно ли будет Его Преосвященству сделать распоряжение, дабы воспитанники Белоруской семинарии, окончившие курс наук к вящей пользе Православной Церкви, кроме обыкновенных своих занятий упражнялись в сочинении проповедей и их уяснением пространного Катехизиса на простом общепонятном языке» [4, л.1-1 об.].
Проводя политику белорусизации церковной проповеди, архиепископ Василий (Лужинский) опирался на правительственный указ от 16 декабря 1839 г. «О произнесении поучений в западных губерниях России в церквях на простом и понятном языке», которым повелевалось, «чтобы приходские священники в губерниях: Витебской, Могилевской, Киевской, Подольской, Волынской, Минской, Виленской, Гродненской и Белостокской по возможности читали в церквах в воскресные и праздничные дни проповеди на простом общепонятном языке, или изъясняли в виде бесед катехизис» правительственную политику, проводимую на белорусских землях [7, л.149; 9, с.46-51].
22 декабря 1843 г. как монашествующему, так и приходскому духовенству Полоцкой епархии последовало еще более жесткое указание из консистории: «… бдительнейше заботиться учением прихожанам молитв и катехизиса на понятном народу языке, и чтобы непременно во все праздничные дни были в церквях произносимы проповеди или объяснялся на таковом языке, катехизис в роде бесед, под неминуемой ответственностью за нерадение священнослужителей, также настоятелей монастырей и благочинным, на которых возложено неослабное за сим наблюдение, с обязанием испытывать народ и священно-служителей и о успехе или неуспехе доносить Его Высокопреосвященству ….».
Однако исполнение этого указа в Полоцкой епархии шло чрезвычайно медленно и, по-видимому, встречало препятствия, поскольку польский язык употреблялся не только на всех уровнях униатской иерархической лестницы, но и среди широких кругов униатского духовенства. Через год, в июне 1844 г. из консистории последовал еще один документ: «Хотя из местных донесений некоторых благочинных о благосостоянии церквей видно, что таковые поучения духовенством преподаются, но как доселе ни один из священнослужителей, как из благочинных, так из подведомственных священников в заверение действительности занятий своих, по сему по предписаниям сей консистории не представил Его Высокопреосвященству сказанных поучений, а из ежегодных актов обозрения Его Высокопреосвященством епархии напротив оказывается, что духовенство не прилагает посему или никакой или достаточной заботливости: то таковую незаботливость относить главным образом невниманию благочинных, на коих возложено наблюдение по сему делу, …для приучения вызвать в город Витебск благочинных, на коих …обязанность руководствовать в сем деле подведомственное духовенство – поелику из актов обозрения епархии Его Высокопреосвященством видно, что поучения не предлагаются народу преимущественно по древлеправославным приходам, то вызов благочинных в город Витебск для известной цели, начав с древлеправославных, ограничить оных на сей год тремя благочинными священникам …. Независимо от сделанных распоряжений … учредить очередное преподавание таковых катехизических поучений окружным духовенством … в местах назначения катехизических поучений обязать безусловно всех священнослужителей, получивших полное воспитание в семинариях и академиях, распространив оное и на прочих священников в той мере, в какой каждый из них оказывается к тому способным с целью приучения их в сем спасительном занятии под руководством цензоров и местных благочинных» [4, л.12-13 об.]. Однако, даже в 1862 г. ректор Полоцкой духовной семинарии архимандрит Анатолий (Станкевич)[1], проводя ревизию церквей Полоцкой епархии по заданию архиепископа Василия, столкнулся с ситуаций, когда молодые священники, только что окончившие семинарию, предпочитали преподносить слово Божие на польском языке. Ректор вынужден был обратиться к своим воспитанникам с назиданием: «Пусть молодые священники полюбят народный белорусский язык и отрешатся от школьной мудрости. Им надо беседовать с народом на их живом языке, тогда проповедь сделается живой и принесет великую пользу. Слово на неудобопонятном языке способно утомить и охладить слушателей. Пусть не забывают пастыри, что они призваны единственно для руководства пасомых к спасению, и потому должны не только не стыдится совершенно усваивать себе язык своих прихожан, но и прилагать к этому особое старание, так как это один из вернейших путей к достижению цели их призвания» [5, л. 89 об.]. Таже озабоченность о недостаточном использовании и плохом знании «местного наречия» студентами Витебской семинарии «в разговорах о предметах веры и нравственности» звучит в письме директора духовно-учебного управления при Св. Синоде К.С. Сербиновича к архиепископу Полоцкому и Витебскому Василию.
Только к 70-м годам XIX века требование о произнесении проповедей на белорусском языке исчезает из документов консистории. Однако даже в 1890 году Полоцкий епископ Антонин (Державин), анализируя недостатки в религиозной жизни Витебской епархии, пишет: «Старики, воссоединенные из унии, в большинстве молятся еще на польском языке, средний возраст, а в особенности молодое поколение, обучавшееся и обучающееся в школах, знают молитвы на славянском» [6, л. 51 на об. ].
Думается, возвращение церковнославянского языка в практику богослужения и начало применения народных белорусских говоров в проповедях воссоединенного православного духовенства Полоцко-Витебской епархии явилось важным фактором на пути развития национального самосознания белорусов, способствовало процессу зарождения православной белорусской интеллигенции с ее обостренным чувством прошлого и глубоким интересом к тому историческому пути, который прошли восточные славяне на протяжении своего более чем тысячелетнего существования, восстановлению традиций православной культуры. Можно сказать, что Василий (Лужинский) стоит у истоков рождения белорусской нации.
Другим весьма важным направлением деятельности архиепископа Василия стало возрождение утраченных православных святынь. С его именем связано восстановление в Полоцке Евфросиньевского монастыря и Спасо-Преображенского храма, который с 1580 г. не знал православного богослужения. Можно сказать, архиепископ Василий (Лужинский) завершил начинание епископа Могилёвского и Витебского Гавриила (Городкова), стараниями которого монастырь был возвращён православным в 1832 г. Возрождение Полоцкой обители произошло при участии знаменитой православной святыни — Креста прп. Евфросинии. В 1841 г. Василий (Лужинский) отвёз св. Крест в Москву для поклонения, где святыня была встречена с благоговением и торжественностью. Тем самым владыка Василий привлёк внимание верующих к нуждам Спасской обители. Активное участие в этом процессе принял Московский святитель Филарет (Дроздов). Из Москвы Крест прп. Евфросинии был перевезён в Петербург. На собранные пожертвования (35 тыс. руб.) предполагалось восстановить Спасо-Преображенский храм и монастырский корпус. Работы по благоустройству монастыря велись достаточно напряжённо и уже в 1842 г. произошло торжественное освящение обители и заселение первых монахинь бывшего базилианского ордена. При монастыре были устроены богадельня, сиротский приют и епархиальное женское училище для 30-ти девочек-сирот из духовного звания. В 60-е годы по инициативе Василий (Лужинского) был поднят вопрос перед Св. Синодом о перенесении мощей прп. Евфросинии из Киева в Полоцк, который, однако, не был решен. Свидетельством пастырского служения архиепископа Василия является присоединение к Православию 5000 старообрядцев с 6-ю наставниками, для которых были устроены единоверческие храмы. Без сомнения, это был крупный успех, так как, по словам архипастыря, общаться со старообрядцами нередко бывало опасно для жизни, однако сумев привлечь на сторону Православия наставников, он расположил к воссоединению и остальных.
Серьезной проверкой твердости бывших униатов и единоверцев в Православии явилось восстание 1863 – 1864 гг. Православное население Полоцкой епархии не поддержало восстание. Ставка на то, что идеи униатства еще не погасли в душах бывших униатов и их священников не оправдалась. Ответом повстанцев на архипастырскую деятельность Василия в Полоцкой епархии был выстрел, который раздался во время одной из его прогулок возле Витебска. Судьба Василия (Лужинского) представляется весьма характерной для многих униатских священников, перешедших в Православие в 1839 г., благодаря усилиям которых не менее полутора миллионов белорусских и украинских греко-католиков вернулись к вероисповеданию Восточной Церкви и сегодня их потомки твердо считают себя православными. Без преувеличения архиепископ Василий (Лужинский) стоит в ряду самых выдающихся архипастырей Православной Церкви Беларуси и занимает совершенно особое место в истории Беларуси.
Литература
1. Лужинский, Василий, архиепископ Полоцкий. Записки. / Архиеп. Василий Лужинский – Минск: Медиал, 2019. 238 с.
2.Густова, Л.А. «Не уповайте на неправду…» (развитие православной богослужебной формы в обряде
Греко-католической церкви Речи Посполитой: противоречия и модификации) /
Л.А. Густова // Обретение образа: православная белорусская культура в славянском мире. – Минск:
Белорусская Православная Церковь, 2009.
3.Марозава, С.В. Уніяцкая царква ў этнакультурным развіцці Беларусі (1596 – 1839 гады): аўтарэферат дыс. доктара гістарычн.навук: 07.00.02 / С.В. Марозова; Нац.Акад.навук Беларусі. – Мінск, 2002. – 46 с.
4.НИАБ. Фонд 2617. – Оп. 1. – Д. 69. Л. 1–1 об. Дело по указам Белорусской греко-униатской, затем Полоцкой православной духовной консисторий о чтении проповедей в праздничные и воскресные дни на понятном для простого народа языке. Указ Его императорского величества самодержца Всероссийскаго, из Белорусской духовной консистории настоятелю Тадулинскаго монастыря игумену Максимилиану Звяго.
5.РГИА. Фонд 796. – Оп. 442. – Д. 58. Л. 89 об. Отчет о состоянии Полоцкой епархии за 1862 год.
6.РГИА. Фонд. 796. – Оп. 442. – Д. 1350. Л. 51 об. Отчет о состоянии Полоцкой епархии за 1890 год.
7. РГИА. Фонд. 797. – Оп. 9. – Д. 25676. Л. 149, фотокопия. О Высочайше утвержденных мерах к устранению в Западных губерниях совращений из православия в римский обряд.
8.Теплова, В.А. Записки Василия (Лужинского), архиепископа Полоцкого, как источник по истории воссоединения униатов с Православной Церковью / В.А. Теплова. // Василий (Лужинский), архиепископ Полоцкий. Записки. – Минск: Медиал, 2019.
9. Теплова, В.А. Полоцкая православная епархия: актуализация языка проповеди в процессе воссоединения с униатами / В.А. Теплова. Материалы международной научно-практической конференции Митрополит Иосиф (Семашко; 1798-1868): личность, эпоха, исторический путь православия на белорусских землях, Минск, 24-26 октября 2018 г. / БПЦ, Национальная академия наук Беларуси, МДА – Минск: изд. МДА, 2019. 413 с.
10. Шавельский, Г. Последнее воссоединение с православною церковью униатов Белорусской епархии (1833–1839 гг.) / Г. Шавельский – Санкт-Петербург: «Сельск. вестн.», 1910. – 300, 84 с.
[1] Архимандрит Анатолий (Станкевич) с 1861 – 1865 г. являлся ректором Полоцкой духовной семинарии. По заданию архиепископа Василия проводил ревизию церквей епархии в 1862 г.
